Верою исцеляюсь
Главная » 2011 » Август » 24 » Крестик (из сборника рассказов «Сила Креста Христова»).
12:25 Крестик (из сборника рассказов «Сила Креста Христова»). | |
 Автор – иеросхимонах Амфилохий (Трубчанинов).
Предисловие редакции:”Хотелось бы напомнить читателям о «православном»Сталине и гонениях при нем за православный крест.А мы ведь молимся за православных, погибших на той войне и ставим им поклонные кресты.Так сколько же их было в Совецкой армии?”
Около 2000 человек молились на отпевании схииеромонаха Амфилохия (Трубчанинова) 25 января 2011 года. Отпевали батюшку в кафедральном соборе г. Белая Церковь два епископа и более 20 священников. На территории собора о.Амфилохия и похоронили. Схииеромонах Амфилохий (Николай Федорович Трубчанинов) почил о Господе 23 января 2011 года. Старец прожил 93 года и был самым старшим клириком Белоцерковской епархии. Мы же предлагаем читателям несколько рассказов старца из его книги «Сила Креста Христова». Что довелось пережить, как Господь вел сквозь испытания и трудности любимое Свое чадо ко спасению – в нынешнем рассказе «Крестик». Крестик . А было это так… Еще до армии играл я на баяне. Это как забава. Мама верующая была. Она слезы проливала над тем, что я по великим церковным праздникам то на сцене играл, то на свадьбах. И напивался до безумия. Привезут меня домой – мама опять в плач. Для ее утешения я носил крестик, а дух тайной злобы ненавидит тех, кто при кресте. Когда иду куда-нибудь играть, меня совесть мучает: танцы-то, песни – развратные. И перед игрой я крестик снимал, тайно. Становилось как будто хорошо. Подошло время войны, сорок первый год. Меня призвали в армию. Я собрался, а мама спрашивает: - А крестик твой где? - Зачем он мне? Он мне не нужен. - Как не нужен? – заплакала мама. Я не послушал маму и ушел без креста на сборный пункт, около сельсовета. Стали подходить подводы, нас было много. Приходит мама вместе с крестной. И только объявили: «Занимайте места!» – крестная как меня схватила, целует, плачет: - Ты ж мой сыночек, ты ж идешь на войну, может, раненый будешь или больной… Что я тебе дам? Я же твоя крестная. Вот, возьми крестик. Тут я не отказался. Крестик аккуратненько был завернут в бумажечку, я и положил его в кошелек. Повезли нас за границу, в Персию. Окончил там школу младших командиров. Про крестик я и забыл, он мне был и не нужен. В армии я тоже объявился баянистом. Начались репетиции, со службы отпускали раньше. И вдруг я заболел, мигом. Эта болезнь не только меня посетила, многих. Дня через два меня из палаты на носилках перенесли в изолятор и дали кислородную подушку. И вот, приходит ко мне сослуживец из нашего района, с Никополя. - Хорошо, – говорю, – что ты пришел, я уже кончаюсь в этой жизни. Отдаю ему адреса, фотографии. А про крестик забыл. И вдруг из кошелька выпадает бумажный сверточек. Я ни ему, и никому не сказал, спрятал его. Попрощались с земляком со слезами. Жить оставалось два-три часа. По другим больным было известно. Когда развернул бумажку и увидел свой крестик, я как закричу: - Господи, я Тебя оставил, а Ты со мной! Начал плакать, целовать крестик. Надел на шею и опять целую. И будто слышу голос крестной: «Ты ж больной, обращайся к Нему с верой». Я прошу: - Господи, исцели меня! Соседи по палате смотрят на меня и говорят: - Уже и этот доходит, конец ему. Со слезами опять кричу: - Я Тебя оставил и от Тебя отказался, прости и исцели! Ребята насмехаются: - Кончается… А я уснул. Крестик как взял в рот, целуя, так он у меня там и остался. До подушки с кислородом так и не касаюсь. Утром просыпаюсь, смотрю, тех, кто лежал со мной, уже нет, вынесли… Приходит врач. Нас двое. Сосед мой тоже жив. Может, для свидетельства Господь оставил его. У меня болезнь прошла, чувствую себя здоровым. И захотелось воды. А живот у меня был страшный, как большой надутый пузырь. Дали попить. Подошли еще врачи и удивляются: как же так?.. А сосед и говорит: - У него вчера был друг и какую-то железячку ему дал. Так он с ней и уснул. Я поворачиваюсь: - Не железячка, а крестик. Врачи просят: - Анну-ка, покажи, какой крестик? Посмотрели – и тоже: это не железячка, и взяли меня сразу из изолятора в общую палату. Вскоре я укрепился. Мне диету давали. Отваривали рис, несоленый, и пол стаканчика отвара три раза в день пил. И потом манную кашу. С едой у нас было хорошо. Мы в Персии были, недалеко от горы Арарат, которая на турецкой земле. Как объясняли нам на политзанятиях, еще в двадцать втором году мы заключили с Персией договор. В случае какой угрозы для Кавказа мы можем в Персии на границе держать свои войска, а не доверяться персидским воинам. *** Когда выздоровел, вернулся в свой полк. И снова заступил на службу. А тут прислали нам нового лейтенанта, молодого. И вот как-то в перерыве слышу: - Командира первого отделения ко мне! Я подхожу, по-военному докладываю. Он как-то нелюдимо на меня посмотрел – и сразу: - Ты что, с крестом?! - Да, – отвечаю я. - Ану, покажи! Я вынул крестик из-под гимнастерки, а он схватил – я ж не ожидал – и сорвал его. У самого пена со рта, такой страшный сделался. Я, конечно, бессильный был – что я? С ним сражаться буду? Я только сказал: - Если крест снять, то зачем воевать? Мне нечего защищать. А когда сдавались дивизиями, и Сталин издал строгий приказ: за невыполнение приказа командира наказание вплоть до расстрела на месте. Но снятие креста не является же признаком военного значения? И говорю, что этот приказ не выполню. Он вынул пистолет, и хотел выстрелить, но тут ребята за меня заступились. Выхватили у него пистолет и сказали: - Мы сейчас пойдем к начальнику особого отдела и доложим, что ты хотел застрелить нашего товарища! Так он упал перед ними на колени: - Не доносите, не доносите… - А за что ты хотел его пристрелить? - Я не могу на него смотреть, – отвечает. Оказалось, что он некрещеный. А мне приказывает: - Иди по начальству и докладывай, что я не допускаю тебя до занятий, так как ты не выполнил моего приказа. Начинай с командира взвода. Я надел крестик и пошел. Беру свою винтовку, так как она за мной числится. А он кричит: - Ты не имеешь права брать оружие! Ну и ладно. Прихожу в военный городок и пошел по инстанциям, говорю всем: любой приказ военного значения выполню, а этот не буду. В ответ слышу: - Да что с ним нянькаться, да за угол завести и шлепнуть. Под вечер попадаю к начальнику особого отдела. Говорит он со мной ласково: - Ну, что вы не поделили? - Как что? Он сорвал с меня крестик и не допустил до занятий. - Надо было его снять, а потом обжаловать. - Если б я снял, тогда самому на себя жаловаться? - Оружие на него поднимали? - Я взял винтовку как личное оружие, а когда он сказал, что я не имею права, я и бросил. - Почему бросил? - А мне нечего защищать, раз крест снят. Вы слышали, как наш Патриарх призывал всех на защиту нашего Отечества? С молитвами и крестом. Это же наше оружие. - Ну, хорошо. Вы знаете, что мы находимся за границей? И такой конфликт… Мы даже не знаем, а за нами следят. Вот что, решим так: что командир полка скажет, так и будет. Прихожу в последнюю инстанцию. Весь командный состав в сборе. Ожидают меня. - Какой был приказ? – спрашивает полковник. - Крестик снять. - А ты что, крестик носишь? - Да. - Ану, покажи. Вынимаю, показываю. Крестик такой блестящий. - Он что, золотой? - Нет. Полковник поворачивается к командирам: - Первый раз вижу крестик. Меня сразу толкнуло: и этот некрещеный. - Ты знаешь, куда ты призван?! Ты призван в ряды Советской Армии. Кто здесь с крестом? Никого. Какое мы можем оказать тебе доверие, когда ты с крестом? - Я лежал в изоляторе, оставались часы. Сами знаете, сколько поумирало. А я получил от крестика исцеление. - Как так ты его получил?! - Я до кислородной подушки не касался, а во рту у меня был крестик. Это защита нашей жизни и наше оружие. И если снять крест, то за что мне воевать? - Как ты смеешь так говорить? Что ты здесь мелешь?! – закричал командир полка. – Приказываю крест снять! - Приказа этого я не выполню. Он еще раз повторяет, с угрозой. - Любой давайте приказ военного действия – пойду! А этого не выполню. Тут откуда-то взялись солдаты. Сорвали с меня погоны, звездочки. - Десять суток строгого! – объявил командир полка. – Будешь получать двести граммов хлеба и кружку воды. В сутки. Узнаешь, как тебе крест поможет. И меня повели. Один солдат впереди, двое сзади. Когда вывели из штаба, хотел оглянуться и натыкаюсь на штыки: «Не оборачиваться!». Завели меня в камеру, закрыли. Там песок мокрый. Здесь же и оправляются. Темнота, ни одного окошка. Ляжешь на песок, а он холодный. Здесь мысли пошли: «Видишь, как ты повел себя нехорошо. Надо было выполнить приказ». И думаю, что если б мне сейчас предложили снять крестик, и я бы его снял… Проходит суток пять. Я не вижу света, не знаю, ночь или день. В окошечко, в двери, подадут ломтик хлеба и воды кружечку. Перед этим спрашивают: «Ты там еще жив?» На шестые, может, сутки, открывают дверь, выводят. Свет как ударит в глаза, я слезами и залился. И шатаюсь от голода. - Ну так что? – спрашивает командир полка. - Снимешь крест? И откуда у меня силы взялись?.. - Нет, – говорю. Сам удивился. Такие были прежде мысли и вдруг – другое.  http://iks2010.org/?p=790
| |
|
| |
| Всего комментариев: 0 | |
