«Многие районы города лежат в руинах, едва ли не каждую ночь становясь ареной кровавых разборок между бандами. На обочинах улиц водителей встречают вывешенные полицией плакаты с предупреждениями: «Дальше вы можете ехать только на свой страх и риск».
По тёмным улицам, освещаемым только луной и фарами редких машин, шныряют неясные тени. Крики жертв грабежей о помощи остаются без ответа: полицейские участки закрываются до наступления темноты.
Окна домов и витрины магазинов разбиты. Гигантский железнодорожный вокзал превратился в притон для бродяг, которые по вечерам разводят на его опустевших этажах костры, готовя себе нехитрый ужин. И только одному дьяволу известно, что эти опустившиеся люди варят в жестяных банках, заменяющих им кастрюли…»
Это не отрывок из сценария фильма о последствиях ядерной войны и не очерк о жизни какого-нибудь российского города в 1990-е. Так выглядит современный Детройт, сравнительно недавно считавшийся столицей мирового автопрома.
Сейчас в городе, некогда являвшимся четвёртым по величине в США с населением почти два миллиона человек, осталось всего 700 тысяч жителей. Многие из них не имеют ни средств, ни здоровья для того, чтобы уехать и попытаться начать новую жизнь в каком-нибудь другом месте, и вынуждены влачить жалкое существование на постоянно сокращающиеся социальные пособия.
А начиналось всё замечательно. На рубеже прошлого и позапрошлого веков Генри Форд построил в Детройте свой первый завод по производству автомобилей. Вскоре там появились предприятия и других фирм – «Дженерал моторс», «Додж», «Крайслер», «Пэккард». Растущий спрос на автомобильную технику диктовал необходимость расширения производства, для чего понадобилось множество дополнительных рабочих рук. В Детройт потянулись безработные со всей Америки.
Конвейерная сборка не требовала высокой квалификации, достаточно было освоить пару нехитрых операций. Заодно пролетарии научились бороться за свои права: созданный ими профсоюз автомобильных рабочих добился для своих членов невиданных социальных льгот в виде оплаченного отпуска, пенсий, медицинской страховки, компенсаций в случае увольнения. Рабочие быстро становились обеспеченными людьми, приобретали жилье, бытовую технику и, естественно, личные автомобили. Дошло до того, что под давлением боссов автоконцернов городские власти отменили почти все маршруты общественного транспорта, который был просто не нужен в городе, где все ездят на собственных машинах. Детройт стал местом, где за короткий срок могла воплотиться в жизнь пресловутая «американская мечта».
Однако детройтская сказка длилась недолго. В начале 1970-х из-за обострения конфликта на Ближнем Востоке резко взлетели цены на нефть. Мощные и прожорливые американские машины не смогли конкурировать с экономичными японскими и европейскими моделями. Производство стало падать вслед за спросом, заводы закрывались один за другим, компании, которым они принадлежали, поочерёдно объявляли о банкротстве, десятки тысяч людей остались без работы и стали покидать Детройт.
Однако пока город терял население, а вместе с ним и доходы от налогов, мэрия делала вид, что ничего страшного не происходит. Чтобы обеспечить успех на выборах, невозможный без поддержки профсоюзов, власти сохраняли социальные льготы, высокие пенсии и зарплаты муниципальных служащих, которых никто не собирался сокращать. Только делалось это уже за счет всё возрастающего долга. Ситуацию усугубляла коррупция; значительную часть заёмных средств разворовывали. Власти попытались решить финансовые проблемы за счет развития игорного бизнеса. Идея удалась, но лишь отчасти: казино стали появляться, как поганки после дождя, но все они быстро оказались под контролем мафиозных группировок, городской бюджет получил лишь жалкие крохи. Других идей у мэрии не нашлось.
Такая система не могла существовать вечно. В июле этого года объявлено о начале процедуры банкротства Детройта, городу назначили городу внешнего антикризисного управляющего. Долги мэрии достигли 18 миллиардов долларов, что сопоставимо с годовыми бюджетами таких государств, как Болгария или Эквадор. Власти штата предложили в десять раз уменьшить объемы выплат пенсий, страховок и социальных пособий, что вызвало недовольство горожан. Выразителем мнения горожан стала депутат местного совета Джоан Уотсон, которая в прямом телеэфире потребовала от президента Обамы выделить федеральные средства на выкуп городских долгов. Белый дом на её призыв не отреагировал.
Сейчас город – жалкое зрелище. Уровень безработицы самый высокий по стране, по числу убийств Детройт в 11 раз превосходит Нью-Йорк, раскрывают одно преступление из десяти. Закрыты десятки школ, больше половины молодых людей не умеют читать и писать. Заброшены десятки тысяч зданий, недвижимость практически ничего не стоит. Без ремонтных работ разрушаются системы водо- и электроснабжения. Многие районы уже сейчас выглядят так, как будто подверглись массированной бомбардировке. Кинематографисты все чаще выбирают Детройт в качестве места съемки фантастических и криминальных фильмов, экономя на декорациях.
Многие считают, что произошедшее с бывшей столицей автопрома не является уникальным явлением для современной Америки. Сходные финансовые проблемы испытывают и десятки других городов, в том числе такие крупные, как Нью-Йорк и Сан-Франциско; а в Чикаго и Лос-Анджелесе долги по пенсиям еще выше. Вопрос только в том, когда латентный кризис станет очевидным для всех. По мнению ряда авторитетных экономистов, банкротство муниципалитетов в США скоро приобретёт характер массовой эпидемии. И вина за это лежит не только на местных властях. Ответственность должны разделить и вашингтонская администрация, и крупный бизнес, которые пытались совместить рыночные процессы с утопическими представлениями о социальной справедливости.
Пару лет назад один американский блогер-экономист написал: «Если вы хотите увидеть будущее Америки, взгляните на Детройт». Профессор Калифорнийского университета Чарльз Джонсон уверен, что в сложившейся ситуации «проводить беспорядочные реформы уже бесполезно, они не помогут, судьба государства практически решена».
