Проф. Георгий Мандзаридис. Чистота ума и сердца по учению старца Иосифа Исихаста
Православное богословие говорит о загрязнении или омрачении человека, сотворенного «по образу Божию». Такое омрачение, вызванное непослушанием воле Божией и лишением света Божественной жизни1, стало причиной нечистоты. Человек потерял естественность, а вместе с ней и чистоту, отдалился от Бога — источника жизни, как, впрочем, и от самого себя. Ум его омрачился и устремился в направлении, противоположном его настоящему призванию.
Чистота - естественное свойство не только Бога, но и человека. Человек как творение Божие по природе своей чист. Нечистота для него — состояние, привнесенное извне и противоестественное: «ибо призвал нас Бог не к нечистоте, но к святости» (1 Фес. 4. 7). Чистота, отмечает старец Иосиф Исихаст, есть «древнее облачение» ума2. Нечистота же есть осквернение души и ее болезнь. Это дело плоти, проявляющей себя в плотских грехах, ненависти, распрях и идолослужении. Таким образом, нечистота противостоит святости и мешает исполнить изначальную цель создания человека, а следовательно, и его призвание, заключающееся в том, чтобы уподобляться Богу и стать святым, как и Он свят3. Чистота же, напротив того, является условием и предпосылкой святости и уподобления человека Богу.
Необходимость очищения и одновременно неспособность человека на деле достигнуть этого самому, без очищающего вмешательства Бога, наилучшим образом выражена в пятидесятом Псалме: «Окропиши мя иссопом и очищуся, омыеши мя и паче снега убелюся... Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей» (см.: Пс. 50. 9—12). И пророк Иезекииль, говоря об эсхатологическом очищении
40 «Хотя мы многократно убеждались в его прозорливости, которую мы наблюдали по отношению и лично к нам, и к другим, находящимся далеко, он не придавал ей такого значения, как рассуждению, о котором он говорил с восхищением. Он называл его превосходным средством борьбы в невидимой брани, особенно для нас, монахов. «Соль, дети мои, соль нужна», — говорил он нам, имея в виду рассуждение» ...
Чистота человека зависит главным образом от чистоты сердца его. С другой стороны, согласно Священному Писанию, сердце человека есть его внутренний человек. Сам Христос ублажает тех, кто обладает чистым сердцем, потому что они Бога узрят (см.: Мф. 5.8). Он превозносит внутреннюю чистоту человека, становящуюся порогом боговидения, и обличает книжников и фарисеев, ограничивающихся чистотой внешней4. Старец Иосиф убеждает: «Очищай внутреннее чаши, как учит нас Господь, чтобы стало и внешнее чистым. Ибо все, посредством тела совершаемое, есть листья, которые украшают внешнего человека»5.
Очищение является и существенным делом созидания ради принятия Божественного просвещения. Очищающий себя от страстей человек возвращается к состоянию, когда ничто не устроено, и вновь предоставляет себя Богу для созидания. С другой стороны, и все добродетели служат той же цели. Они не рождают обновляющей благодати Божией, но насаждают смирение, которое привлекает благодать Божию. И только тогда они являются истинными добродетелями, когда служат этой цели.
Упражнение в добродетели, замечает афонский старец Иосиф, выражает благое произволение человека. Это долг по отношению к Богу, а не средство для приобретения чего-либо. «Мы болезненно трудимся, являя перед Богом наше доброе и благое произволение, поскольку должны и обязаны посвящать ему всю нашу силу, получение же зависит от благого Промысла Подателя нашего Бога»6. «Как хороший земледелец, обрабатывая землю, засевает семена и ожидает милости от Господа, то есть благоприятствующей погоды и необходимых дождей, без которых ничто не принесло бы ему пользы, так и мы. Если Бог не пошлет свыше очищающих вод Божественной Своей Благодати, то останемся мы бесплодными и нагими, и все наши труды станут пищей демонов, а добродетели, над которыми мы хорошо потрудились, обратятся в пороки»7.
Это замечание старца Иосифа, что наши добродетели, «над которыми мы хорошо потрудились, превратятся в пороки», по сути, повторяет меткую, но также и «опасную» и даже (для некоторых нынешних православных) «протестантствую-щую» фразу свт. Григория Паламы: «Всякий род добродетели при действии в нас Бога нам вменяется, если же не действует в нас Бог, грех есть все у нас бываемое»8. Иными словами, единственное, что может совершить человек без благодати Божией, — это грех. «Не полагай никогда в своем уме, что ты сделал нечто доброе без Бога, — говорит старец Иосиф, — потому что как только ты так подумаешь, тотчас благодать отступит и ты это потеряешь, чтобы познал ты свое немощное состояние и понял, что означают слова "познай самого себя"»9.
Чтобы пришел человек к познанию самого себя, необходимо ему встретить многие и большие искушения. Придется ему пройти через множество испытаний. Таким только образом может он смириться и научиться истине. Старец Иосиф пишет, что смирение «есть истина, знание, что ты ничто». И истина эта освобождает человека от греха10. Эти простые слова старца Иосифа о смирении и необходимости для человека осознать свое происхождение из ничего напоминают соответствующие слова старца Софрония".
Поскольку мы осквернили свой ум, и сердце, и тело свое словами, делами и помышлениями, пишет старец Иосиф, то не имеем теперь дерзновения. Нет у нас брачной одежды. Поэтому мы должны очиститься исповедью, слезами, душевным трудом и, прежде всего, молитвой, которая очищает человека и делает его совершенным12.
Особое значение старец Иосиф, как, впрочем, и все святые отцы, придавал телесной непорочности. Поэтому, пишет он, более чем с какой-либо иной страстью, воюй с плотью. И после сверхчеловеческих подвигов прими, как дар, чистоту, чтобы душа не отличала жены от мужа. Без тени желания показать себя, но с единственной целью укрепить своих подвизающихся духовных чад, он замечает: «Во мне нисколько не движется страсть. По дару Господа получил я дар чистоты восприятия»13.
Как на образец телесной чистоты указывал он на лик Пресвятой Девы. «Я не могу вам описать, - говорил он своим ученикам, — как любит Пресвятая наша целомудрие и чистоту. Поскольку Она есть единственная чистая Дева, Ей и всех нас хочется видеть такими же». И еще говорил он: «Нет другой более благоугодной Богу жертвы, чем непорочность тела, которая приобретена кровью и страшной схваткой»14.
Из святоотеческого предания мы знаем о разделении благодати Божией на три рода. В соответствии с делом, которое она выполняет, благодать делится на очищающую, просвещающую и совершенствующую. Очищающая очищает человека от страстей, просвещающая — просвещает ум и приводит к умозрению всего сущего и Бога Слова, а совершенствующая — это та, что совершает единение с Богом. Следуя этому преданию, старец Иосиф различает три состояния, или стадии, духовного совершенства. На стадии очищения верный ощущает, как благодать Божия подвигает его к покаянию. На стадии просвещения он приходит к умозрению Бога, но не в виде света и картин воображения, но в виде просвещения ума, чистоты помыслов и глубины смыслов. Чтобы достигнуть всего этого, нужны занятия молитвой в полном безмолвии с истинным наставником. Наконец, третья стадия — совершенствование, которое направляет человека к совершенству в Божественном, называется также «сверхъестественностью» и «бесстрастием»15.
Эти стадии не надо рассматривать как совершенно обособленные друг от друга. Выражаясь по-другому, благодать Божия не проявляет себя ни единообразно, ни с одинаковой силой или одинаковой продолжительностью в каждом из людей. Проявившись, она умаляется, чтобы дать верующему благоприятную возможность подвизаться своими собственными силами и показать себя верным распорядителем ее.
Из простых и испытанных на практике слов старца Иосифа становится ясным, что очищение души переживается не только как нравственное, но и как онтологическое событие, притом с эсхатологической устремленностью. Последнее время в православном богословии явно прослеживается мысль о том, что не только конец истории, но и каждое мгновение ее определяется очищением души человека именно в данный момент. «По мере очищения души... человек предварительно испытывает будущее вечное видение Бога и наслаждается этим видением»16. В другом месте, объясняя слова Господа «Блажении чисти сердцем, яко тии Бога узрят», Иосиф отмечает: «Он не говорит: блаженны видящие зрительные образы, видения и откровения. Поэтому не следует особенно радоваться всему такому, даже если это от Бога. Радоваться нужно, когда видишь, что ум обрел сердце и остался внутри его»17.
Особенно тонкой в духовной жизни является, как известно, деятельность воображения, находящегося на границе между умом и чувствами18. Критический характер этой деятельности заключается в ее самостоятельности, которая связана с падением и внутренней раздробленностью и испорченностью человека. Верный должен знать, что диавол имеет очень много общего с воображением и использует его как мост для вторжения в душу человека19. Старец Иосиф обращает особенное внимание на то, чтобы во время молитвы не принимать никаких образов, потому что «Божество безвидно, безобразно, бесцветно»20. Еще он указывает на опасность, которой подвергается человек, воображающий грехи, которые он совершил когда-то в своей жизни. «Хотя и прощается человеку этот грех, — отмечает старец, - однако остаются в нем память воображаемого прегрешения и ее последствия»21.
Однако человек может употребить воображение и с полезной для себя целью или для того, чтобы бороться с неподобающими зрительными образами. Великая чистота старца и достигнутое им состояние бесстрастия давали ему возможность довольно спокойно пользоваться положительной стороной воображения, а также рекомендовать это своим ученикам в пределах духовного руководства. Он советует своим духовным чадам не пренебрегать способностью воображения в своем духовном восхождении: «Дайте своему уму свободу представлять небесные предметы, и вот вам уже открывается дверь Рая. По сторонам предстоят ангелы...»22 Однако во время занятия умной молитвой должно быть отложено всякое воображение. В своем письме к одной монахине он пишет: «Старайся не принимать образов. Внимай только словам молитвы и тогда получишь великую пользу»23. Разумеется, на первой стадии духовной жизни исполнить это чрезвычайно трудно.
Особое значение в деле очищения сердца имеют скорби, искушения и слезы. Малая скорбь очищает душу от многолетней болезни, а искушения суть лекарства и лечебные травы, исцеляющие наши явные страсти и невидимые недуги. Поэтому старец постоянно советует иметь терпение в скорбях и искушениях, но, с другой стороны, чем более привыкает человек терпеть горести, тем более они умаляются и переносятся уже без труда24. Бурные слезы свидетельствуют о двух основах духовной жизни верного: любви и покаянии. Где нет любви, там нет и слез25. Верный плачет, потому что любит Бога, Которого он огорчает грехом. Но одновременно и кается, потому что хочет быть достойным любви, стремясь исполнить заповеди Его. В аскетических писаниях о слезах говорится довольно много26.
Старец Иосиф называет слезы благоухающим миром, которое удаляет скверну и очищает душу человека27. Это «основное оружие против демонов и баня, очищающая от грехов». Когда нет слез, тогда есть забвение Бога, от коего рождается гордость и ожесточает сердце человека28. Но и слезы человек не может пролить сам. Он обнаруживает свое произволение, а очистительные слезы приходят как дар от Бога29. Опыт благодати, приоткрывающий тайну разлучения человека с Богом, выражается в слезах покаяния и любви к Богу.
Чистоту сердца нельзя приобрести в одночасье, она достигается долгими и многотрудными подвигами. Чтобы было достигнуто очищение сердца, ему должно предшествовать очищение ума. Ум, как отмечает старец Иосиф, есть попечитель души, доставляющий ей пищу. «Сначала он очищается сам от тех предрассудков, которые обладали им в миру. Когда он постоянно творит молитву, мирские заботы выпадают в осадок, и мечтания совершенно прекращаются. Тогда понимаешь, что очистился. Потому что ум уже не уклоняется к тому лукавому и нечистому, что увидел или услышал в миру. Затем, посредством молитвы, которая входит и выходит из сердца, он очищает путь и удаляет из глубины сердечной все постыдное, лукавое и нечистое»30. Пока ум не очищен, он не может видеть нечистоту и демонов, гнездящихся в сердце. Когда же он приобретет чистоту, тогда видит нечистоту и нечистых духов, оскверняющих душу, и сражается с ними. После этого он, как заботливый попечитель, приносит и пишу, необходимую для здравия и просвещения души31.
В святоотеческом предании говорится, что очищение ума относительно легко, но не может быть сохранено на долгое время. Напротив, чистоты сердца достичь трудно, но она в состоянии устойчиво удерживаться. Итак, если сердце, являющееся корнем всех чувств, будет очищено, то очищаются и все чувства. Но пока сердце остается неочищенным, продолжает существовать опасность впасть в прелесть. Так и умная молитва, «которая восходит к умозрению без заключения ума в сердце, - замечает старец Иосиф, — не есть прелесть, но легко может в нее перейти»32.
Демоны, как отмечает афонский старец, суть духи и родственны нашему духу, нашему уму. Итак, когда лукавый дух «воровским образом» замутняетум, атот, пообыкнове-нию, переносит это в сердце, то, когда сердце не очищено, душа омрачается и очерняется. «И вместо умозрения она непрестанно принимает воображаемые образы. Так произошли все заблуждения и ереси»33.
Разлучение ума с сердцем является последствием греха. Поэтому христианин призван возвратить ум в его естественное состояние, и это — первоочередная задача исихаста. Безмолвствующий, пишет старец Иосиф, «старается сосредоточить ум в сердце, как учат отцы, наставники умного делания, и при вдохе и выдохе поучаться молитве: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя!"» И как дыхание сообщает жизнь плоти, так и ум, занятый молитвой, воскрешает мертвую душу34. Чистота ума и сердца, восстанавливающая единство раздробленного грехом человека, дает верному приобщиться радости воскресения и получить уже здесь залог видения Бога «лицом к Лицу».
|
