Доверять духовнику из-за любви к Богу.
Жизнеописание монаха Клавдия (Мошкова).
Решающее в отношении духовника с учеником — доверие. Если подвижник из-за любви к Богу полностью доверился духовнику, то Бог за его доверие никогда не допустит, чтобы духовник ошибся в отношении его, какого бы духовного уровня не был сам духовник. Скорее наоборот, только через такого духовника Он будет открывать подвижнику Свою волю.
Монах Клавдий (в миру Кодрат Иванович Мошков), сын православного крестьянина, был родом из Херсонской губернии Николаевского уезда. Будучи 20-ти лет от роду, просился у родителей отпустить его в монастырь, на что получил от них благословение.
После чего в 1864 году он отправился в Иерусалим и прожил там три года при Русской миссии, исправляя в церкви послушание псаломщика. Отяготившись тамошней городской суетой, он оставил Иерусалим и отправился на Афон, где и определился в Русский святого Пантелеимона монастырь, в котором проходил различные послушания: был архондаричным, пел на клиросе, писал синодики, затем послан был в Константинополь, где находился на подворье монастыря.
По прохождении испытаний на послушаниях, которые он исполнял безукоризненно, Кодрат Иванович до отъезда Великим постом 1871 года в Константинополь был пострижен в мантию и наречен Клавдием. В 1873 году, по возвращении из Константинополя, по благословению старцев он ходил на клирос, где был помощником уставщика, а в свободное от богослужений время продолжал вписывать в синодики имена для поминовения. Таким образом, жил тихо и спокойно, продолжая исполнять монастырские послушания, наложенные на него, до начала 1876 года.
После этого он впал в большое искушение, которое из-за особенного своего назидательного характера, счел нужным описать его духовный отец иеросхимонах Иероним: «На 25 января 1876 года служили в обители всенощное бдение, которое в этот день совершается ради памяти святителя Григория Богослова. В этот день к песнопениям и молитвословиям святителя Григория прилагалась служба Пресвятой Богородице ради празднуемой в этот же день памяти чудотворной Ее иконы «Утоли моя печали».
Во время бдения, когда на вечерне на стиховне пели стихиры Божией Матери, певчие по обычаю стояли посреди церкви. Сзади певчих стояли паломники, из числа которых один был бесноватым. И вот этот бесноватый внезапно вскрикнул так сильно, что перепугал многих стоявших в церкви. Отец Клавдий, как он сам потом говорил, перепугался так, что чуть не упал. Испуг так поразил его, что он некоторое время и в келье своей не находил покоя.
В то время он задал себе такой вопрос: «Если я так сильно испугался крика беснующегося человека, то что со мною будет во время часа смертного, когда представятся бесчисленнейшие, безобразнейшие, озлобленные духи и будут вопить и кричать?» Подобные мысли заставили его задуматься о всей своей жизни, что он и начал делать и затем горько плакал о грехах своих.
Это продолжалось с ним две недели. Он беспрестанно плакал. Потом начал понемногу успокаиваться и в это же время стал замечать, что какой-то помысел ясно и отчетливо распоряжается им, как молиться и что читать. Однажды он пришел к духовнику и спросил его об этом помысле. От Бога он или нет, и следует ли его слушать или не должно? Духовник ему ответил, что это бывает и от Бога, и от врага и что надобно строго следить за собой и обо всем открывать духовнику, потому что и прелесть если вначале кого прельщает, то всегда делает это как бы с доброй стороны и так тонко и так запутанно, что неопытному никак невозможно сего разрешить и понять.
Отец Клавдий усомнился в духовной силе отца Иеронима. Дьявол подал ему мысль, что он сам лучше духовника во всем этом разберется. А если самомнение утвердится в подвижнике, то он начинает свысока смотреть на своего духовного отца. Враг внушает ему, что духовник духовно ниже его, что он не в силах разобраться в его сложных проблемах. Если подвижник начнет верить таким помыслам, то обрывается духовная связь между ним и духовником, и он остается без благодатной защиты.
Недоверие духовнику есть в конечном счете недоверие к Богу. И не имеет решающего значения, действительно ли высок духовный уровень у духовника или нет. Решающее в отношении духовника с учеником — доверие. Если подвижник из-за любви к Богу полностью доверился духовнику, то Бог за его доверие никогда не допустит, чтобы духовник ошибся в отношении его, какого бы духовного уровня не был сам духовник. Скорее наоборот, только через такого духовника Он будет открывать подвижнику Свою волю.
Но если это доверие шатко или оно вообще отсутствует, то подвижник удаляется от Бога и впадает в прелесть. Искуситель подсовывает ему новый помысел, что где-то есть очень хороший духовник, что он должен искать его, и подвижник пускается в бесконечный круговорот поиска высокодуховного старца, и этот поиск обрывается только в момент его смерти.
Монаху Клавдию помысел внушал, что он достоин священства и вскоре будет рукоположен в иеромонахи. Он не открыл этого помысла своему духовнику, так как другой помысел его убедил, что этот духовник не в состоянии постичь происходящего с ним. Недели через две он был назначен в Константинополь на послушание, но поверил своему помыслу и всеми силами старался остаться в обители. Ему было сказано о послушании в субботу, 13 марта, а в ночь на 14-е должен был прийти пароход, на котором он должен был отправиться в Константинополь.
Но Клавдий отговорился тем, что ему поздно сказали об этом и он не успел собраться. Старцы благословили его остаться в монастыре до другого парохода, не подозревая об его умысле. На другой день, с 14-го на 15-е марта, уже поздно, перед полуночью, отец Клавдий внезапно прибежал в келью отца игумена, которому открыл, что он так напуган в келье страшилищами, что от испуга и волнения чувствует сильное стеснение в груди, и притом просил облечь его в великую схиму.
Отец игумен его как мог успокоил и приставил к нему людей, чтобы те понаблюдали за ним. По благословению отца игумена отец Клавдий провел эту ночь в архондарике при людях и освещении, лечь в постель не смог, а просидел в качающемся стуле, сделанном специально для больных. На другой день отец игумен доложил отцу духовнику об этом деле.
Духовник позвал к себе отца Клавдия и говорил ему: «Ты жаловался на страхования, но причины не открыл. Что тебя так перепугало? Ты обо всем должен подробно рассказать, а иначе погибнешь». Тогда тот раскрыл подробно все, что с ним случилось, и объяснил, что когда он начал доверять тому помыслу, который принялся им повелевать, то мало-помалу этот помысел начал приказывать ему совершать дела сомнительные. Например, сначала заставлял молиться Богу, потом приказывал ходить по келье, а потом приказывал прыгать с пением тропаря «Богоотец убо Давид».
«Я, — говорил отец Клавдий, — усомнившись, спросил его, для чего это требуется. Помысел отвечал мне, что это требуется для того, чтобы показать его послушание, после этого он обещал, что я получу великие дары от Бога. Я ему говорил, что сомневаюсь в этом, мне совесть говорит пойти спросить духовника. На это мне было отвечено, что, когда Сам Бог тобою распоряжается, в таком случае духовник тебе не нужен.
А чтобы я убедился, что все это от Бога, то мне будут показаны знамения и чудеса: „Вот смотри на эту стену, ее сейчас не будет“, — говорил мне помысел. Я смотрю, а стены нет. „Смотри на потолок, его не будет“. Я смотрю — потолка нет. „Смотри на помост, все доски будут двигаться“. Я смотрю на помост — все доски ходят. Потом помысел говорит мне: „Теперь ты не должен сомневаться, встань и молись пред иконой Божией Матери“. И я, когда стал молиться, вдруг вижу: около иконы явилось небольшое розовое пятно, которое вскоре превратилось в букет цветов, по всей келье разлилось благоухание, а от иконы показались светлые лучи, которые прямо мне освещают лицо. В это время помысел говорит мне: „Глотай, глотай, это дары Божии“. И я глотал их.
Потом говорит: „Приложись к иконе“. И когда я приложился к иконе, то из иконы вылезла благословляющая рука. После чего помысел сказал: „Сейчас придет Спаситель и причастит тебя, чтобы ты уже не имел надобности в Причащении“. И действительно, кто-то взошел в образе Спасителя и причастил меня чем-то вроде белой кашицы, и я, когда положил поклон, увидел лапы вместо ног и, пришедши в великий страх и ужас, выскочил из кельи и побежал к отцу игумену».
Духовник спросил его: «Для чего ты пожелал видеть эти видения, когда знаешь, что они запрещены и что они душепагубны? Притом тебе же было сказано, чтобы ты открывал все подробно и о добром, и о худом». На это он сказал: «Необыкновенное желание приблизиться к Богу и получить извещение о получении надежды на спасение заставило меня так поступать. Но теперь я уже знаю свою ошибку и начал бояться, как бы мне не погибнуть за то, что я бесов слушал и им кланялся».
Духовник на это сказал так: «Если ты вполне сознаешь свою ошибку, и считаешь все это за прелесть, и от всего отрицаешься, и в этом каешься, то ты получишь прощение от Бога». Потом духовник сказал, чтобы он ничему этому не верил и подобных вещей не принимал, но обо всем бы спрашивал, а если что случится, то чтобы открывал, и для успокоения его прочитал разрешительную молитву и отпустил его.
С этого времени отец Клавдий совершенно успокоился, но стеснение в груди его не прекращалось, а усиливалось. Поэтому он был перемещен в больницу, где пролежал неделю, часто причащаясь Святых Таин, и мирно скончался 23 марта 1876 года вечером.
|
