Заняться наведением элементарного порядка предлагается не в школе, где на переменах как сумасшедшие носятся уставшие от сидения на уроках школьники, не на вокзале, где вповалку спят неприкаянные гастарбайтеры и не в метро, где в час пик люди давят друг друга. Речь идет о другом – о правилах регламентации детоубийства. Все в этой детоубийственной системе должно быть Alles in Ordnung. Аборт можно делать, но при условии небольшой отсрочки казни младенца. Эта отсрочка называется «неделей тишины». Кто придумал это фарисейское название – депутат Е.Б. Мизулина, о. Максим Обухов или о. Димитрий (Першин)? Отложенное детоубийство, «неделя страшной тишины», в непроглядной темноте смертного греха, где только слышны лязгающие звуки при подготовке орудий казни. Абортцанги и кюретки наточены, значит все Alles in Ordnung. Порядок даже в том, что фашистские бригады отдыхали по графику от своей работы палачей.
Элементарный порядок у фашистов означал также безотходное производство, что проявляется в современных условиях в операциях по изъятию фетальных органов у еще живых внутриутробных младенцев. У них забирают, например, мозговую ткань для лечения неизлечимой болезни Паркинсона. Все Alles in Ordnung – золотые коронки отдельно, кольца и украшения отдельно, взвеси из фетальных органов для якобы лечения и омоложения богатых старичков стоят на полочке отдельно. А еще можно использовать детские черепа, из которых фашисты делали большие кружки для пива и абажуры. Нельзя ни вспомнить также хана Курю, который сделал из черепа князя Святослава кружку для вина. И, правда, зачем «добру» просто так пропадать, главное процедуру убиения младенцев расписать до мельчайших подробностей – регламентировать, по полочкам все разложить. Еще в крематории-абортарии можно цветы в вазочках везде расставить: красиво, и хорошо работает против запаха дыма от сжигания человеческих тел.
Строгий порядок и педантичность – вот что самое главное при «утилизации человеческих отходов». Интересно, о чем служил молебен у выброшенных рядом с Екатеринбургской дорогой останков убиенных младенцев священник Максим Обухов? О том, что элементарный порядок в абортарии был нарушен? Или о том, что центры помощи материнства нужно открывать при каждом храме? Или о том, что нужно «неделю тишины» везде соблюдать?
Другое условие детоубийства для наведения «элементарного порядка» при выполнении аборта – это обеспечение независимого желания женщины сделать аборт без какого-либо давления врачей-абортмахеров. Но для этого о. Максим Обухов вместе с депутатом Мизулиной и о. Димитрием (Першиным) должны организовать присутствие полицейского в каждом гинекологическом кабинете. Возможно, сатана потребует там и специальную справку, на которой будет написано: «Волею иду к тебе, волею приношу тебе в жертву своего младенца».
И вся эта кровавая мясорубка закамуфлирована сегодня словесами о материальной помощи абортницам, о разъяснительной работе и просвещении. О. Максим называет это комплексным решением. Решением чего? Проблемы беспредела при выполнении абортов, которым он постоянно возмущается вместе с депутатом Е.Б. Мизулиной. По ночам аборты делать нельзя, а можно только в рабочее время, на поздних сроках можно убивать только со справками о медицинских и социальных показаниях, и в день обращения в клинику тоже убивать нельзя, а нужно выждать неделю. А если все эти условия детоубийства соблюдены, и элементарный порядок будет наведен, так, пожалуйста, выбирайте, как именно Вы желаете убить своего младенца. Про запрет абортов – ни слова.
Нет благотворительности — нет пролайфа (Prolife — движение, негативно относящихся к аборту), если мы выступаем против абортов и не можем элементарно накормить, то все сказанное нами не имеет смысла, — продолжает о. Максим.
Многие приступают к Господу, — немногие решаются последовать Ему. Многие читают Евангелие, услаждаются, восхищаются высотою и святостью учения его, — немногие решаются направить поведение свое по правилам, которые законополагает Евангелие. Господь, всем приступающим к Нему и желающим усвоиться Ему, объявляет: «Аще кто грядет ко Мне, и не отречется от мира и от себя, не может Мой бытии ученик» (Святитель Игнатий (Брянчанинов), Собрание сочинений. Том I. М.: Ковчег, 2006).
Мы можем накормить и напоить всех нуждающихся сегодня, мы можем их хоть всех озолотить, но это не остановит большинство от убиения своего ребенка. Они делают аборт не потому, что не хотят плодить нищету и им есть нечего, а потому, что хотят пожить для себя и не думают о том, что аборт – это что-то такое очень страшное для души. В интервью о. Максима дается определение пролайфу таким образом, что его приковывают к земле чугунными оковами, на которых написано: «Ешьте, пейте и веселитесь, а мы Вам в этом поможем благотворительностью».
Пролайф – это гимн жизни, который человек поет Богу, а не мамоне. Это призыв взять Крест материнства и отречься себя ради любви к своему младенцу.
Пролайф – это не создание центров помощи материнству, для того, чтобы спасти лишь некоторых. Мы хотим и должны спасти всех. Кто сегодня этого не понимает, должен из пролайфа уйти. Подмена роли пролайфа на социальную работу – это преступление против младенцев, которые взывают о помощи.
Пролайф – это легализация жизни при законодательном запрете ее убийства.
Именно здесь модернизм и христианство сталкивается на перекрестке двух дорог: первой, горизонтальной, привязанной страстями ко всему земному и второй – небесной, идущей по вертикали от земли к небу. Первая – широкая дорога без конца и края, вторая – узкий путь спасения человеческой души. Модернизм и христианство сталкиваются так же как безверие и вера. В первом случае все концентрируется вокруг вопроса: «На что жить?», а во втором случае человека волнует вопрос «Зачем жить?». В первом случае важны деньги и материальная помощь, во втором – человек по призыву Божьему отрекается земных благ, чтобы исполнить Его Святые Заповеди. Он довольствуется тем, что Господь Сам ему даст, он смиряется с внешними обстоятельствами жизни. Если это будет материальная помощь, то, Слава Богу, если нет, то и без нее такой человек на аборт никогда не пойдет.
О чем будут просвещать людей последователи о. Максима Обухова?
О том, что конвейер, поставляющий детские тела в крематорий, должен работать по определенным им правилам? Временным, социальным и медицинским регламентациям, которые внушает враг рода человеческого? С таким просвещением обществу бояться абортов нечего. Вот что написал один молодой человек в своем блоге: «Я думал, что Церковь выступает против всех абортов, а не только против абортов позднего срока беременности, у которых нет медицинских и социальных показаний». Вот горькие плоды политики регламентирования-ограничения абортов, которую сегодня менять о. Максим Обухов не собирается.
Мы доработались сегодня до того, что социальные работники, отговаривающие женщин от абортов, выступают против их запрета, потому что боятся остаться без работы, о чем они, не стыдясь, публично заявили на последнем фестивале «За жизнь» в июле 2013. Они хотят работать до бесконечности и поставлять на черный алтарь сатаны внутриутробных детей. Кого-то отговорили от аборта, хорошо. Нет, так расстраиваться тоже не нужно, главное, чтобы зарплату вовремя платили. Да ответят они пред Богом и убиенными детьми за свое Иудино предательство!
Мы знаем и веруем, что Господь узаконил Евангельскую Заповедь «Не убий». И наша вера требует исполнения ее. Святое Евангелие открывает нам тайну Божественной заповеди, которая, по слову Святителя Игнатия (Брянчанинова), открывается только ее исполнением. Запрет абортов – это исполнение Святой Христовой заповеди «Не убий».
О.А. Селихова
