Верою исцеляюсь

Разве это монашество?! Это цыганский табор, если не хуже…

Калибка, где жило все братство, сейчас разрушена до основания.

 В 1944 году, когда немецкие войска отступили, по Божественному промыслу, случилось другое страшное несчастье. Отец Харалампия умер и оставил всю семью на попечение юноши. Так Харалампий вынужден был снова долго жить вы миру в качестве содержателя своей семьи. Это продолжалось, пока ему не исполнилось 41 год.

 Несмотря на все это, он жил в миру очень аскетично. С одной стороны, его жизнь проходила в тяжелых ежедневных трудах для того, чтобы обеспечить семью, а с другой – в многочасовых молитвах и ежедневных ночных бдениях. Он проводил время в достойных всяческого уважения потах, ради своих маленьких сестер, а в то же время с горячими слезами он взращивал в себе неугасимый пламень полного посвящения себя Богу.

 Вместе с тем, его горячая ревность вынуждала предпочитать старый стиль. Наконец, его сестры выросли и выучились. Тогда он захотел исполнить свое желание и стать монахом. Но его близкие и знакомые противились этому. А единомысленные братья – зилоты убеждали его, что они нуждаются в нем, как в примере. Он отвчал:

 - Что вы! Что вы! Да вы разве не понимаете, я дал обет Богу?!

 - Нет, не понимаем… - они отвечали, - Ты, наоборот, ради Бога, должен остаться в миру! И я дал обет, и другие… Ну и что?!

 Так даже духовно близкие люди противостали его намерению исполнить желание сердца.

 Харалампий, конечно, был горячий ревнитель, тем не менее, он умел рассуждать, когда и что нужно сделать во время. Его положение вынуждало его возражать, и он не отступал от намерения.

 И вот, новые беды неожиданно помогли ему решиться. В 1950-м году старостильные лидеры написали воззвание, в котором осуждалась вся Элладская Церковь.

 «Как только мне попала в руки эта писанина, - он рассказывал позднее, - я так сильно расстроился, так плакал и так горевал, что сказал сам себе: Ах ты жалкий! Бог тебя призывает к ангельской жизни, а ты засел здесь, чтобы спасать мир?! Ну, вот! - Получи и результат… Давай-ка, брат, никого не слушай, со всх ног беги отсюда и исполняй свою мечту! А что если тебя здесь настигнет внезапная смерть? Как ты тогда ответишь перед Богом за свой обет?!»

 И вот, 13 сентября 1950 года во вторник Харалампий, будучи уже человеком в годах, прибыл на Святую Гору с решительным желанием стать монахом, жить рядом с Богом и своим дядей Арсением. Уже на следющий день, а это было в праздник Воздвижения Честного и Животворящего Креста, он отправился в скит Святой Анны, чтобы найти своего дядю.

 Он сам рассказывал об этих первых днях на Афоне:

 «Я перепутал тропинку и вместо  того, чтобы подняться вверх к скиту, я свернул вправо и вскоре оказался на Каруле. Затем вернулся назад. А между тем у меня были тяжелые вещи! Так что пока я поднялся, солнце уже было в зените. Восходя и приближаясь к нужному месту, я не различал ничего, кроме скал. Поэтому я вынужден был кричать: «Отец Иосиф! Отец Арсений!» - Но в ответ тишина… Через некоторое время я услышал сладкий голос: «Давай, давай-ка сюда!»

 И вот, я приближаюсь и вижу оборванного монаха средних лет, без обуви и одежды, в одной только старой рясе. Он отвел меня в свою пещеру… И что я там увидел! Тесная пещерка, темная и неубранная, полная паутины и мусора… Он спал прямо на мешке!

 Как только по его словам я понял, что это отец Афанасий из братства Старца Иосифа, я искусился.

 - Что это за монахи?! Я тут пропаду! Разве за таким монашеством я пришел сюда?! – так я начал размышлять… - Вот еще! Я не боюсь аскезы, но в таких условиях я не смогу жить. Моя мама меня всегда мыла, чистила, учила вычищать все до блеска. Разве это монашество?! Это цыганский табор, если не хуже…

 Пока я в унынии так размылял, отец Афанасий с большим благородством сказал:

 - Давайте, я проведу вас с Старцу. Вы же его хотели увидеть? Отца Арсения?

 Я же, видя такое неустройство их жизни, потерял всякую надежду…»

 Вход в калибку со сторны пещеры. Сечас все уже разрушено.

 К оглавлению книги: Ефрем Филофейский. "Мой старец Иосиф Исихаст и Пещерник"