Я видел тебя.
Рассказ
Сказать о себе все самое скверное, отвратительное, неприглядное… Признаться в том, что ты совсем не так хороша, какой кажешься самой себе или кому-то еще… Марина собралась на исповедь. Первый раз. Или можно сказать «впервые». Не важно! Главное — найти мужество сказать о себе вслух все то грешное, что накопилось за 23 года жизни в этом безумном, безумном, безумном мире. Но это же немыслимо! Вспомнить все-все и уложить свой монолог в ограниченное количество минут, которое достанется ей в зависимости от того, сколько людей будет стоять в очереди к аналою. Ведь всем нужно успеть к Причастию. На всех — от силы два часа. «Ужас! Мне и целого дня не хватит, чтобы все рассказать! — думала Марина, судорожно перелистывая книжечку с бесконечным списком прегрешений, которые могут случиться в жизни каждого смертного. — Советуют записать грехи, чтобы удобнее было и чтобы ничего не запамятовать от волнения или спешки. Так это целое собрание сочинений получится с неподъемным количеством увесистых томов!»
Марина прочитала уже несколько брошюр для желающих покаяться. Ну и, конечно, поучения Святых отцов. Масса мыслей, смущений, переживаний роилась внутри нее — душа маялась и томилась. Но она пойдет! Она решила. И часто обращалась к Богу с молитвой, а то и просто без слов вздыхала пред Ним о том, чтобы все сложилось.
Только сначала дочурка, ее двухлетняя Аннушка, должна причаститься. Тоже первый раз в жизни. Марина узнала, что такого маленького ребенка можно привести почти к концу службы, а то трудно будет малышке. Значит, так: в пятницу утречком она приведет Аню, а в субботу оставит дочку с домашними и уже сама пойдет на свои первые Исповедь и Причастие. Сказано — сделано!
И вот Марина вместе с Аннушкой в храме, служба близится к своей кульминации. Молодая женщина много читала о Литургии — из каких частей она состоит, что и когда поется, читается, какой смысл имеет каждое священнодействие. Но ей не довелось еще отстоять всю службу целиком. Ведь только недавно, совсем недавно она поверила…
Марина остановилась недалеко от того места, где пожилой священник с благородной сединой в волосах и бороде принимал исповедь. Он выглядел добрым и мудрым. Во всяком случае, Марине так показалось. Стоя у аналоя, он беседовал с кем-то. Марина даже не обратила внимания на этого человека, не рассмотрела его. Потому что это был… последний исповедник. Больше никто не ждал в очереди. Глядя на эти две фигуры: священника, склонившего голову поближе к губам кающегося, и того, кто просил сейчас прощения у Бога, Марина вдруг остро ощутила, как ей хочется быть на месте этого человека! Как же не хочется ждать до завтра! Правда, это всего лишь одни сутки. Всего лишь? Да это же целая вечность! Так мало и так много для ее души, которая переполнилась ожиданием, томлением перед исповедью и созрела к тому, чтобы избавиться от груза всех осознанных ею ошибок. Желание избавиться от них немедленно, тут же, сейчас сжало горло мучительным спазмом, и соленая влага предательски брызнула из глаз! Ее невозможно было сдержать, как и нельзя было удержать вспыхнувшее в душе пламя раскаяния и стремления припасть к ногам Христовым, как та блудница в доме фарисея.
Священник уже накрыл голову незнакомца епитрахилью, а Царские врата отворились, и прозвучало: «Со страхом Божиим и верою приступите». Марина, не успев вытереть слезы, буквально подбежала к аналою и собралась выплеснуть, выговорить все, что только сможет и успеет в эти оставшиеся мгновения… А батюшка нежданно для нее тут же положил ей на голову епитрахиль и спросил: «Как твое имя?» Марина изумилась и тут же, спеша исправить положение, выпалила: «Батюшка, да я же в первый раз!!!» Священник, взглянув на ее влажные от слез глаза, на Аннушку, уцепившуюся за край мамкиного пальто, мягко улыбнулся и произнес:
— Приходи завтра, я тоже буду исповедовать. Тогда и расскажешь все, что хочешь. А сейчас иди скорее к Чаше! Ты же не ела сегодня?
— Нет, батюшка!
— Тогда иди, иди скорей!
Подхватив на руки дочурку, Марина повернулась лицом к алтарю, у которого всего несколько человек чинно и неспешно подходили к Святым Дарам. Она потеряла ощущение реальности: неужели все это происходит с ней? Неужели после столь долгого ожидания и размышлений о Причастии она, наконец, может подойти ко Христу и не просто прикоснуться к Нему, а непостижимым образом соединиться с Ним? Но она даже не успела произнести вслух, проговорить, открыть перед священником Божиим, как это положено, свои несметные прегрешения… А батюшка уже прочитал над ней разрешительную молитву… Ей было не по себе: и страшно, и трепетно-радостно, и благодарно Богу, что Он принимает ее вот так — просто и без упреков. Да, именно так сказано где-то в Писании про Бога, дающего всем просящим просто и без упреков (Иак. 1: 5).
Они вместе с Аннушкой причастились. А в субботу Марина еще раз пришла на исповедь, и подошла к тому самому священнику, и рассказала ему по своей мелко исписанной шпаргалке все, что смогла рассказать. Потом были многочасовые покаянные беседы с духовником, разбухшие от грехов покаянные тетрадки.
Но первая исповедь сложилась именно так. Почему? Марина много думала над этим. Ведь все получилось как бы неправильно — без слов, только в мыслях, только в сердце, где в одно мгновение вспыхнуло покаянное и пламенное: «Господи, просто помяни меня во Царствии Твоем». И Господь принял одно это воздыхание вместо тысячи покаянных слов, которые она могла сказать о себе.
По-разному мы говорим с Богом. Слова наших молитв бывают горячими, но чаще холодными, легковесными или лукавыми. Но Всевышний слушает не слова, а наше сердце, смотрит на источник слов. Есть в Евангелии удивительный по простоте и силе эпизод. Когда Нафанаил удивляется тому, что Христос, несмотря на то, что впервые встречается с ним, знает его и, самое главное, называет Израильтянином, в котором нет лукавства (Ср.: Ин. 1: 47). В ответ звучат слова, которые мог сказать только Бог: прежде нежели позвал тебя Филипп, когда ты был под смоковницею, Я видел тебя (Ин. 1: 48). А знаете, что делал Нафанаил под смоковницей? Молился…
Елена Наследышева
|
