Несмотря на десятки триллионов долларов, влитых в мировую экономику начиная с 2008 года центральными банками США, Британии, Европы и, совсем недавно, Японии, по всему миру происходит спад инвестиционной активности, направленной на создание реальных рабочих мест. Массированные инъекции ликвидности (денег) центробанками или утекли на спекуляции на мировых финансовых рынках (акции, облигации, деривативы, фьючерсы, опционы, иностранная валюта, фонды и разнообразные финансовые инструменты), осев наличными на балансах банковских и небанковских корпораций, будучи запрятанными в десятках оффшорных налоговых убежищ от Каймановых до Сейшельских островов, или были вложены в развивающиеся рынки вроде Китая, Индии, Бразилии, Индонезии, Турции и других мест.

Главными выгодоприобретателями этой политики по созданию денег центробанками стали очень состоятельные инвесторы мирового масштаба, их финансовые институты и глобальные корпорации в целом.

С 2008 по 2013 год главные финансовые институты, которые инвестируют в своих интересах – так называемые «теневые банки» (т.е. хедж-фонды, частные инвестиционные фирмы, компании по управлению активами и десятки других нерегулируемых в мировом масштабе финансовых институтов) – как минимум, удвоили свои суммарные активы, и теперь в их руках по всему миру находится свыше 71 триллиона долларов пригодных к инвестированию активов.

Данное массовое накопление богатства глобальными финансовыми капиталистами и их институтами имело место в спекуляциях и инвестициях в возможности, предоставляемые оффшорно-финансовыми и развивающимися рынками. Указанное стало возможным благодаря триллионам долларов, фунтов, евро и иен, предоставленных согласно политике центробанков по небольшой или нулевой стоимости с 2008 года. То есть вплоть до 2014 года.

Соответственно, очаг мирового кризиса, который в 2008 году впервые разразился в США, а затем, в промежуток между 2010 и началом 2013 года сместился в Европу, теперь в свою очередь опять смещается – в третий раз. Финансовая и экономическая нестабильность сейчас возникает и усиливается на оффшорных рынках и экономиках – и её вероятность в Китае так же растёт.

Рост финансово-экономической нестабильности в Китае

До мирового финансового кризиса и рецессии 2008 года экономика Китая росла на 14 процентов в год. Сегодня этот показатель составляет 7,5 процента при высокой вероятности ещё более медленных темпов роста в 2014 году.

В 2008 году Китай поначалу замедлился в экономическом отношении, но быстро восстановился и к 2009 году рос ещё более высокими темпами – в отличие от США и Европы. Быстрое выздоровление Китая объяснялось массированным фискальным стимулированием в районе 15 процентов его ВВП, что в 3 раза больше объёмов сравнимого стимулирования 2009 года в США. Указанное бюджетное стимулирование было сосредоточено на прямых государственных инвестициях в инфраструктуру, в отличие от американского стимулирования в 2009 году, которое большей частью было основано на субсидиях штатам и налоговых льготах бизнесу и инвесторам. Кроме того, в 2007-2008 гг. у Китая ещё не было заслуживающей внимания проблемы глобальных теневых банков. Поэтому политика кредитно-денежной экспансии, которую он ввёл в действие вместе со стимулированием, ещё больше помогла его быстрому восстановлению к 2010 году.

Однако, начиная с 2012 года, Китай сталкивается с усиливающейся проблемой глобальных теневых банков, которая дестабилизирует его рынки недвижимости и муниципального долга. При этом, начиная с 2012 года, отчётливые признаки замедления демонстрирует и нефинансовый сектор китайской экономики, в том числе его производственные и экспортные отрасли.

С финансовой стороны, совокупный долг (государственный и частный) в Китае возрос от 130 процентов ВВП в 2008 году до 230 процентов, причём доля теневых банков выросла к 2013 году с 25 процентов в 2008 году до 90 процентов суммарных цифр. Таким образом, доля теневых банков в совокупной задолженности практически учетверилась и представляет почти всё увеличение долга как части ВВП с 2008 года. Следовательно, теневые банки были движущей силой усугубляющейся проблемы муниципального долга и обнаруживающейся финансовой неустойчивости.

Бо́льшая часть этого увеличения долга была направлена в пузырь местной недвижимости и сопровождение пузыря муниципального долга, так как местные администрации довели до предела возможного жилищное строительство, кредитование новых предприятий и местные инфраструктурные проекты. В 2011 году величина муниципального долга оценивалась центральным правительством Китая в размере 1,7 триллиона долларов. По некоторым оценкам, всего за 2 года он превысил 5 триллионов долларов. Бо́льшая часть этого долга ко всему прочему имеет краткосрочный характер. Поэтому он очень нестабилен, подвержен непредсказуемым дефолтам, а также может распространиться и вывести из равновесия более широкий сегмент финансовой системы Китая – во многом подобно тому, как субстандартные закладные сделали до этого в США.

Взвинчивание объёмов задолженности частного сектора теперь подходит в Китае к критическим масштабам. Здесь легко может произойти крупное событие, способное в случае дефолта банка или финансового продукта стать причиной мировой нестабильности. В некотором смысле положение Китая сегодня всё больше напоминает американское жилищное строительство, а также рынки государственного и муниципального долга в США году где-то в 2006-м.

Короче говоря, Китай, возможно, приближается к своему собственному «моменту Леман». Фактически, это почти случилось пару месяцев назад с финансовыми трастами в Китае. Опасаясь потенциального дефолта China Credit Trust и его распространения, китайское центральное правительство в последний момент спасло инвесторов. По данным Wall St. Journal, данное событие «обнажает слабость теневой банковской системы, которая выросла после 2009 года».

В начале 2013 года власти Китая осознали усугубляющуюся проблему теневых банков и пузырей на его местных рынках жилищного строительства и инвестиций. К 2013 году спекулянты загнали цены на жильё в его основных городах более чем на 20 процентов вверх, по сравнению с более-менее стабильным 3-5-процентным уровнем инфляции на рынке недвижимости в 2010 году. Поэтому в мае-июне 2013 года китайское руководство попыталось приструнить теневые банки, сократив кредит во всей экономике. Но это вызвало серьёзное замедление прочих отраслей народного хозяйства весной 2013 года. Тогда политики вновь быстро вернулись к денежному кранику и добавили ещё один минифискальный стимулирующий пакет поддержки пошатывающейся экономики. Данные стимулы предполагали государственные расходы на транспортную инфраструктуру, снижение экспортных издержек бизнеса и уменьшение налогов на менее крупные предприятия. Экономика восстановилась во второй половине 2013 года.

К началу 2014 года, судя по внешним признакам, вновь начал раздуваться пузырь жилищного строительства, в то время как реальная экономика с тем же успехом в который раз демонстрирует признаки замедления. В начале 2014 года опять создаётся впечатление, что руководство Китая намерено подавить свой теневой банковско-жилищный пузырь этой весной 2014 года. Это вероятнее всего означает ещё одно вызванное экономической политикой замедление китайской экономики, подобное тому, что имело место годом раньше, весной 2013 года. Но это ещё не всё. На финансовую нестабильность, а также на замедление экономики, которое вызовет столкновение с этой нестабильностью, наложился ряд других факторов, вносящих свой вклад в ещё большее замедление китайской экономики в 2014 году.

Помимо последних мер фискального стимулирования экономики и её перегретых рынков жилья, другим важным источником экономического роста является сектор промышленного производства, и в частности, производства на экспорт. И он тоже замедляется. Причины замедления промышленности и экспорта кроются как во внутренних событиях китайской экономики, так и в проблемах еврозоны и развивающихся рынков.

Китай переживает рост зарплат и ухудшение ситуации с обменным курсом его валюты, юаня. В обоих случаях растут его производственные издержки и, в свою очередь, снижается конкурентоспособность товаров его экспорта. Рост себестоимости ведёт даже к исходу из Китая мировых транснациональных корпораций, направляющихся в ещё более дешёвые в плане затрат экономики вроде Вьетнама, Таиланда и других стран.

Бо́льшая часть китайского экспорта идёт в Европу и на развивающиеся рынки, а не только в США. И как видно по экономикам развивающихся рынков, их спрос на товары и экспорт китайского производства падает. И, наоборот, по мере того, как сам Китай в экономическом отношении замедляется, он сокращает свой импорт материалов, полуфабрикатов и сырья из мира развивающихся рынков (а также из ключевых рынков вроде Австралии и Кореи).

Похожие связанные с торговлей эффекты имеют место между Китаем и еврозоной. Китай, по сути, представляет собой для Германии крупнейшего потребителя её экспорта, даже более крупного чем остальная Европа. Следовательно, если Китай замедляется, то ему потребуется меньше экспорта из Европы, что ещё больше замедлит и без того застойные экономики еврозоны. Сходным образом, стагнация Европы означает более низкий спрос накитайские товары – и тем самым дальнейшее замедление китайского производства. Иными словами, внутреннее замедление Китая углубит стагнацию и дефляцию в Европе, а также внесёт вклад в ещё более резкое замедление экономики, происходящее сейчас в мире развивающихся рынков.

Замедление также последует в результате государственной политики, цель которой – структурный сдвиг в экономике в сторону большего акцента на потребление. Указанный сдвиг в сторону потребления всерьёз начнётся по итогам съезда Коммунистической партии в марте 2014 года. Но потребление в Китае представляет только 35 процентов экономики (в отличие от 70 процентов в США), а государственные инвестиции в Китае намного превышают 40 процентов ВВП. И маловероятно, что потребление может расти темпами, достаточно более быстрыми, чтобы компенсировать уменьшение инвестиций, по крайней мере на первых порах.

Будет как минимум интересно, как на начинающийся глобальный идеальный шторм ответит американская экономика. Но с учётом данных, указывающих на замедление США в жилищном строительстве, производстве, создании новых рабочих мест, автомобильных и других розничных продажах, уменьшения реального медианного дохода семей и реальной возможности дальнейших скачков цен на продукты питания и бензин в самые ближайшие месяцы, зарождающийся в море «идеальный шторм» не предвещает для хрупкой американской экономики ничего хорошего – теперь в пятую годину её экономического восстановления в режиме «стой-иди» на уровне ниже среднего.