Верою исцеляюсь

НЕ НАВЛЕКАЕМ ЛИ МЫ НА СЕБЯ ПРОКЛЯТИЕ БОЖИЕ?

Свт. Иннокентий Херсонский. Слово в Неделю 13-ю по Пятидесятнице.

Слышали ль вы гром? видели ль молнию? Эта молния сверкнула здесь; этот гром прогремел в сем храме. Ибо не здесь ли, не с сего ли священнаго места возглашено было ныне молниеносное слово Апостола: Аще кто не любит Господа Иисуса, да будет проклят (1 Кор. 16, 22)? Чтó же значат все громы и молнии против единаго проклятия Божия? Молния и гром поражают в одно известное время и одно какое-либо место на земле; а проклятие Божие, раз изреченное в раю, доселе всю землю заставляет покрываться тернием и волчцами. Гром и молния могут убить тело, отнять жизнь временную; а проклятие Божие может и душу и тело воврещи на веки в геенну огненную. И так надобно прилежнее осмотреться, не стоим ли мы под сим ужасным громом? Не привлекаем ли чем-либо на главу свою этой неугасимой молнии? Даже не поражен ли ею уже кто-либо? Ибо и это может быть, что иной уже поражен ею, и не чувствует своего поражения; подобно тому как пораженный громом и молниею чувственною, не знает своего положения; и, если может быть возвращен к жизни, то помощию благотворной руки чужой.

Аще кто не любит Господа Иисуса, да будет проклят!

И так довольно одной нелюбви к Господу Иисусу, чтобы обрушиться на нас гневу небесному. А мы обыкновенно думаем, что проклятие небесное поражает токмо самых последних преступников, что для сего надобно быть Каином, Иудою или Арием богохульником. На чем основываясь, думаем мы таким образом? На том, что Бог милосерд, и прочие люди не так худы и злы. Но где же, в ком же более и открылось все милосердие Божие, как не в лице единороднаго Сына Его, за нас на кресте умершаго? Если я не люблю сего самаго милосердия, то есть, божественнаго лица Искупителя моего; то что другое остается мне, как не суд, гнев и казнь? «Мы еще не так худы, чтоб быть предметом гнева небеснаго». Но где же, в ком же вся наша правда и оправдание, как не в том же лице нашего божественнаго Ходатая? Если я не люблю сию правду в Его лице, то чтó остается мне как не моя собственная неправда, и следовательно гнев небесный?

Если бы лице Спасителя нашего само по себе было не так любвеобильно; то, может быть, еще было бы сколько-нибудь извинительно — не любить Его: но оно именно таково, что, смотря на него, должно сказать: Спаситель наш весь любы есть! Как же не любить сей любви? И что остается нелюбящему ее, как не гнев и суд? Посему, если бы Апостол и не говорил нам страшнаго слова на тех, кои не любят Господа Иисуса; то собственное наше сердце, Его любящее, должно бы произнести его. В таком случае одно может быть извинение — неведение: а кто знает Господа Иисуса, ведает, что Он сделал и претерпел за нас, и не любит Его; тот не имать вины о гресе, тот явный враг всего святаго и потому неминуемо подлежит отвержению. Аще кто не любит Господа Иисуса, да будет проклят!

Кто же любит и кто не любит Господа Иисуса? Вопрос крайне важный; ибо с любовию соединено все благословение, и следовательно жизнь вечная; а с нелюбовию явное проклятие, и следовательно смерть вечная.

Не любит Господа Иисуса тот, кто не старается узнать Господа Иисуса, то, что Он сделал и намерен сделать для нас, и чего желает и требует от нас. Не любит Господа Иисуса тот, кто не старается исполнять заповеди Его, подражать примеру Его, уподобляться Ему в своих мыслях, нравах и поступках. Не любит Господа Иисуса тот, кто не любит думать о Нем, как можно чаще, представлять Его жизнь, как можно живее, поставлять себя в Его невидимое присутствие, давать Ему отчет в своем поведении. Не любит Господа Иисуса тот, кто не любит слóва Его, оставленнаго нам в Евангелии, не любит Церкви, Им учрежденной, не любит Таинств, Им преподанных. Не любит Господа Иисуса, кто холоден к Его славе, не старается распространять познания о Нем, не защищает имени Его, не стоит за святость Его Евангелия. Не любит Господа Иисуса, кто не хочет лишиться за Него благ временных, претерпеть поношения и гонения от мира. Не любит Господа Иисуса, кто не ожидает Его славнаго пришествия, не водится обетованиями, Им данными, не приносит им в жертву суетных надежд мирских.

Сами видите, братия, что я беру черты любви самыя обыкновенныя, и так сказать неизбежныя, такия свойства и признаки, без коих и земная любовь была бы недостойна своего имени. Но когда совокупить и сии немногия черты в един образ, и приложить его к нам; то много ли найдется любящих Господа Иисуса? Значит, мы едва не все стоим под страшным словом Апостола Христова! Стоим и не думаем о своей опасности! Думаем напротив, что мы совершенно безопасны, и почему? Потому что носим имя христиан, принадлежим к Церкви Христовой, исполняем некоторые обряды ея, то есть, потому именно надеемся и почитаем себя безопасными, почему б надобно было страшиться и трепетать!..

Да пробудется же внимание тех, кои способны еще пробудиться от сна и безпечности духовной! — Не напрасно слово Апостола поразило среди настоящаго служения мысль мою, и повелительно заставило меня отверсть уста на повторение его в слух вам: ибо я не хотел ныне беседовать с вами. Может быть, между нами есть именно такия души, для коих нужно было такое пробуждение. И для кого же оно не нужно? Кто похвалится иметь такую любовь ко Господу Иисусу, какую должно иметь, какую Он заслужил от нас? И так, все со страхом приимем слово Апостола; и возвратившись в домы, размыслим: не падает ли оно всею тяжестию своею и на нас? Аминь. 

Источник: Иннокентий, епископ Харьковский и Ахтырский. Слово в неделю 13, сказанное в Вологодском Успенском соборе. // «Воскресное чтение». Журнал, издаваемый при Киевской Духовной Академии. Год VII.— Киев: В типографии Киево-Печерской Лавры, 1843. — № 21. — С. 192-193.