НЕ ОТРЕКАЙТЕСЬ ОТ ХРИСТА
Есть в русском языке мудрое присловье: не стоит село без праведника. И хоть родилось оно в стародавние времена, сохраняет смысл по сей день. Об этом размышляла я, побывав в гостях у пожилой, глубоко верующей женщины — Параскевы Антоновны ИВАНОВОЙ, проживающей в селе Малая Малышевка, что в 70 км от Отрадного.
Признаться, поразило это село своим внешним видом: чистое, ухоженное, дороги ровные. Домики стоят, может, и не богатые, но аккуратные и крепкие. Возле палисадников — не свалка стройматериалов, а трава-мурава. На огородах — богатый урожай тыкв, арбузов, дынь. Двухэтажки вдоль шоссе отделаны бело-зеленым сайдингом и весело посматривают на мир.
Глаз отдыхал и наслаждался, скользя по этим тихим деревенским картинам. Так бывает, когда порядок поддерживается не только властью, но и самими жителями — той устоявшейся традицией, когда сразу много односельчан хотят жить чисто и по совести.
Дом Параскевы Антоновны стоит неподалеку от церкви — главной достопримечательности села. Построена она была в 1840г. (исторический памятник!), чудом уцелела во времена гонений и до сей поры сохранила свой первозданный облик. Это редчайший пример во всей нашей округе. В целом Малая Малышевка ярко подтвердила старую истину: есть храм — село живет и процветает, нет — разоряется и исчезает.
С матушкой Параскевой мы встретились не дома, а на трассе. Сидя на стульчике, она продавала проезжим молоко и что-то со своего огорода, а пока не было покупателей, читала Псалтирь. Глубоко верующий человек не тратит время зря, но постоянно устремляет ум в небеса. Узнав о цели нашего визита, поднялась навстречу, раскинула руки широко, пытаясь обнять сразу всех новоприбывших, и радостно закивала:
— Пойдемте, дорогие мои, пойдёмте! Всё помню, всё расскажу...
Ей 81 год. Мать шестерых детей. Духовное чадо митрополита Иоанна СНЫЧЕВА. Всю жизнь провела в церкви: уборщицей, псаломщицей, певчей. С трех лет, сколько себя помнит, и до глубокой старости сохранила горячую, истовую веру в Бога. Претерпела множество всяких мук, угроз и лишений, не имела пристанища, жила без денег, была преследуема и гонима, но от имени Христа не отреклась. Сейчас, когда православные стали столь расслаблены духом и привычны к комфорту, жизненный пример таких стойких борцов за веру становится особенно ценным.
...Накануне встречи мне представлялось, что пожилая бабушка живет одна в покосившейся избушке и во всем имеет нужду. На деле вышло наоборот. У супругов Ивановых крепкий дом со всеми удобствами. Они держат кур и коровку, а огород такого размера, что конца-края не видать. И порядок там просто идеальный. Сорняков в принципе нет, дорожки — прямые, а на грядках навалом всякого добра: помидоры, баклажаны, бахчи. Это был тот случай, когда трудно поверить своим глазам: ведь хозяевам — девятый десяток! Руки узловатые, натруженные, походка нескорая, болезни одолевают, а вот даёт Бог сил, и управляются старики с этим хлопотным домохозяйством.
— Слава Богу, у нас всего полно, — приговаривала матушка Параскева, собирая угощение на стол. — Вы бы видели, какая крупная картошка уродилась! Не устаю Господа благодарить за все Его милости к нам, грешным...
Для беседы мы устроились в большой горнице. Из красного угла на нас тихо взирали лики святых. Иконы темные, старинные. Заметив изучающий взгляд, хозяйка сразу пояснила:
— Когда-то в Малышевке было две церкви, одну коммунисты разорили, а часть икон сохранилась в нашей семье. Даже не знаю, сколько им лет…
Родители Параскевы Антоновны были людьми глубоко верующими и много сделали для того, чтобы не дать разрушить и вторую церковь. Мама ее Матрена Григорьевна агитировала население, ходила по домам, ездила за помощью к архиепископу. Шла вперед и ничего не боялась. Много довелось ей пережить, защищая сельский храм. В конце концов, при ее активном содействии односельчане написали письмо и отправили в Москву, на имя М.И.КАЛИНИНА. Тысяча человек поставили свои подписи — просили дать разрешение на проведение богослужений в храме. И в 1943г., в период послабления, когда по всей стране начали открывать церкви, такое разрешение пришло и в Малышевку. Вскоре в храме появился священник.
•••
Вот в такой церковной среде выросла Параскева Антоновна. Отец ее был помощником старосты на приходе, и с трех лет, сколько себя помнит, она знала молитвы, ходила с родителями на богослужения, по-детски старалась им помочь. Не раз получала благословение замечательного, прозорливого пастыря — отца Василия ШЕИНА, расстрелянного в 30-е годы. Он был очень добр к малолетней девчушке, дарил сладости, даже позволял заходить в алтарь — ясно провидел ее крепкую веру и страдальческий путь.
Матушка Параскева рассказала случай, когда ей пришлось буквально насмерть стоять за Христа. Это было Великим постом в 1951г. В селе набатом ударил колокол: загорелся храм, из алтаря клубами валил дым. Комсомольцы намеренно подожгли его: разбили окно, накидали внутрь горючих тряпок и чиркнули спичкой. При этом они даже не скрывались — знали, что власти настроены резко против церкви, и за это страшное злодеяние их никто не накажет.
В тот момент Параскева была дома вместе с отцом Павлом ЛАЗАРЕВЫМ, который квартировал у них. Он дал ей ключи от храма и велел скорей бежать, открывать дверь. Помчалась она изо всех сил, но по дороге пристали комсомольцы-поджигатели, хотели отнять ключи, чтоб не допустить никого внутрь и дать огню разгореться.
— Все руки и пальцы мне ободрали, но ключи я удержала, никому не отдала, — рассказывала матушка. — А тут на подмогу прибежали ученики и школьный учитель, который жил в домике напротив храма. От него сразу понесли ведра воды и стали заливать пламя. Успели вовремя, пожар не разгорелся, только в алтаре пол чуть-чуть прогорел…
А на другой день случилось и вовсе непредвиденное. Пришла Паша в школу, а ей говорят:
— Уходи, ты исключена, потому что вчера тушила церковь.
— Но там были и другие ученики, и учитель Александр Ильич, — возразила она.
— Он помогал, потому что боялся, что пожар перекинется на его дом, а ты тушила именно церковь и даже ключи не отдала.
Выгнали ее из 9-го класса, и началась долгая череда злоключений. Тунеядцев государство тогда не терпело: раз не учишься, значит, иди работай и плати огромный продовольственный сбор плюс налог за бездетность. Ну и что, что тебе 15 лет? Все равно плати. За год должна сдать 250 яиц, 250 литров молока, 40 кг мяса.
Где все это взять?! Родители уже старые, с них налоги не брали, а с юной дочери — огромные, как со взрослого рабочего человека. Она пошла работать в лесничество, устраивалась везде, где только можно, но выплатить всю сумму была просто не в силах. От тяжких переживаний, от постоянного давления власти за два года до того дошла, что хоть в петлю лезь.
И дома разразился скандал. Родители крепко отругали дочь: «Если б ты не была на пожаре, ничего бы не случилось, ведь с учеников налог не берут». Паше нечего было возразить. Молча вечером надела фуфайку и ушла. Видела, что следом из дома выбежал отец. Ходил, звал, искал ее, но не нашел и вернулся назад. Она притаилась в укромном месте и не откликнулась на призыв.
Ночь провела у одной верующей женщины. Та приодела ее, дала в путь жакетку, пуховую шаль, и ушла Параскева в Кинель-Черкассы, где служил ее добрый наставник — отец Павел Лазарев.
Добралась до места, всё рассказала ему, и оставил он ее при храме, чтобы помогала служить. К концу подходил Великий пост, на Пасху народу было много, церковная кружка пополнилась обильными пожертвованиями. И отец Павел выручил Пашу — дал 450 рублей на уплату налога. Отвезла она долг и вернулась назад. Так устроилась ее судьба: на путь истинный встала с юности и не свернула с него.
Замуж идти, семью строить даже не думала — хотела остаться девой и всю жизнь служить Богу. И вот однажды в конце 50-х годов отправились три молодых девушки в Киев: помолиться в Лавре, узнать, какова для каждой воля Божия, и попроситься в монастырь. Принял их прозорливый старец Геронтий. Сначала накормил с дороги, а потом начал беседовать. И предрёк Параскеве не иноческий путь, а замужество: «Придешь в монастырь — игуменьей не станешь, а в миру будешь жить — и игуменьей станешь, и монастырь построишь, и поживешь в нём». Долго думала она тогда, что это значит? Как всё будет? А прошло время, и поняла: слова старца в полной мере сбылись.
В годы страшных гонений на церковь прибежищем для нее стала семейная жизнь. С будущим мужем своим Владимиром Ивановым познакомилась Паша опять-таки в тяжелых обстоятельствах. Власти всячески издевались над молодой девушкой, служившей в церкви псаломщицей: унижали, писали доносы, притесняли за то, что живет без прописки. Во всех кабинетах на нее смотрели косо: служитель культа, враг народа. Но Господь никогда не оставляет верных чад Своих! На помощь Паше пришел председатель Малышевского сельсовета, хороший, верующий человек: тайно приносил ей подметные письма, показывал, что там понаписали, и как мог, прикрывал ее, не давал клевете ходу. Знал об этом и Владимир Иванов, молодой бухгалтер сельсовета. Жаль ему было Пашу! Так они познакомились и поженились.
В семье родилось шесть дочерей. Сейчас все уже взрослые, получили образование, нашли работу, создали семьи. Только самая младшая, инвалид с детства, живет с родителями. Поначалу с дочками занимались мать и отец Параскевы Антоновны, а когда их не стало, прислал Господь иных помощников. Жили по соседству две бабушки Дарья да Устинья, вот они и нянчились с детьми, и деньгами помогали большому семейству. До сих пор благодарное сердце матушки Параскевы возносит молитвы за всех благодетелей, встретившихся на жизненном пути.
На вопрос о том, почему дети оказались не столь сильны в вере, как она, ответила так:
– А времена-то, знаете, какие страшные были? Им же в школе ничего не разрешали: ни верить, ни молиться, ни в церковь ходить. Отчитывали за это, ругали, перед классом позорили. Мужу тоже не раз доставалось, вызывали в райисполком, разбирательства устраивали. Поводов было много. Помню, однажды в мае высадили мы арбузы. Только взошли они, как по всему селу на бахчи червь напал. Погибли всходы! А я прошла по огороду, окропила посадки святой водой — и хоть бы что. Всё цело, никаких вредителей. Тут же на нас написали новый донос: «Они колдуны! Их надо выселять». Вот как жили!
Когда у нас родилась четвертая дочь Антонина, местному священнику запретили крестить ее — до тех пор, пока не «октябрят» её в сельсовете. «Октябрить» — значит, вроде как окрестить, только по советским обрядам. Такой тогда был порядок. Конечно, я стояла на своем: никого «октябрить» не буду, крестить младенца можно только в церкви. Семь раз(!) ходила за справкой о рождении, власти отказывались ее выдать. Вызвали с работы мужа, чтобы он воздействовал на меня, отнял дочь и отдал «октябрить». А он как увидел, что творится, только сказал: «Где это видано, чтобы у матери дитя отнимать?» И уехал. Тогда только отстали от нас и выдали справку на младенца.
– А пенсию вы получаете?
– Поскольку я всю жизнь служила при храме, то многие смотрели на меня как на зверя и поначалу ничего не засчитали: ни работу в колхозе, ни в лесничестве. С 50 лет должны были начислять пенсию как матери шестерых детей, но опять ничего не дали. И только в 59 лет, когда в клубе наградили знаком «За материнскую доблесть» после долгих мытарств наконец-то удалось добиться пенсии.
|
