Блаженная Прасковья Ивановна, в миру Ирина, родилась в 1795 году в селе Никольском Спасского уезда Тамбовской губернии. Ее родители, Иван и Дарья, были крепостными. Когда девице минуло семнадцать лет, господа выдали ее замуж за крестьянина Федора. Ирина стала примерной женой и хозяйкой, семья мужа полюбила ее за кроткий нрав и трудолюбие. Она усердно молилась дома и в храме, избегала гостей и общества, не выходила на деревенские игры. Так они прожили с мужем пятнадцать лет, но Господь не благословил их детьми. Через некоторое время муж Ирины умер. А затем стряслась еще одна беда – в господском доме обнаружилась пропажа двух холстов. Прислуга оклеветала Ирину, обвинив ее в краже. По приказанию станового пристава солдаты жестоко истязали ее, пробили голову, порвали уши. Ирина бежала от господ в Киев на богомолье. Здесь, видимо, она и приняла постриг в схиму.

Киевские святыни, встреча со старцами совершенно изменили ее внутреннее состояние – она теперь знала, для чего и как жить. Она желала, чтобы отныне в ее сердце жил только Бог – единственный любящий всех милосердный Христос, Податель всяческих благ. Несправедливо наказанная, Ирина прочувствовала неизреченную глубину страданий Христовых и Его милосердие.

Через полтора года полиция нашла ее в Киеве и отправила по этапу к господам. Путь был мучительным и долгим, ей пришлось испытать и голод, и холод, и жестокое обращение конвойных солдат, и грубость арестантов-мужчин.

Больше года прослужила Ирина господам, но снова убежала, желая посвятить себя духовной жизни. Спустя год полиция опять задержала ее в Киеве и препроводила по этапу. Дома господа выгнали ее на улицу, раздетую и без куска хлеба. Пять лет она бродила по селу, как помешанная, и была посмешищем не только для детей, но и для всех крестьян. Подвижница круглый год жила под открытым небом, перенося голод, холод и зной. А затем ушла в саровские леса и обитала там больше двух десятков лет в пещере, вырытой собственными руками.

Прежде Паша обладала удивительно приятной наружностью. За время жизни в саровском лесу, сурового подвижничества и постничества она стала похожа на Марию Египетскую: худая, почерневшая от солнца.

Видя ее необыкновенную жизнь, верующие стали обращаться к Параскеве за советами, просили помолиться. Однажды по наущению врага рода человеческого злые люди напали на нее и хотели ограбить: избили, но никаких денег, разумеется, не нашли. После блаженную обнаружили лежащей в луже крови с разбитой головой. С тех пор головная боль и опухоль под ложечкой мучили ее постоянно.

За шесть лет до смерти блаженной Пелагеи Ивановны Дивеевской Паша явилась в Дивеево с куклой, а потом и со многими куклами: нянчилась с ними, ухаживала за ними, называла их детьми. Теперь она по нескольку недель, а затем и месяцев жила в обители. А по кончине блаженной Пелагеи Ивановны совсем перебралась в монастырь.

Напившись чаю после обедни, блаженная садилась за работу, вязала чулки или пряла пряжу. Это занятие сопровождалось непрестанной Иисусовой молитвой и потому ее пряжа очень ценилась в обители, из нее делались пояски и четки. Вязанием чулок она называла в иносказательном смысле упражнение в непрестанной Иисусовой молитве. Так, однажды приезжий подошел к ней с мыслью, не переселиться ли ему поближе к Дивееву. И она сказала в ответ на его незаданный вопрос: «Ну, что же, приезжай к нам в Саров, будем вместе грузди собирать и чулки вязать», то есть класть земные поклоны и учиться Иисусовой молитве.

Молилась блаженная чаще всего своими молитвами, но знала наизусть и некоторые церковные. Богородицу она называла «Маменькой за стеклышком». Иногда старица останавливалась, как вкопанная, перед образом или становилась на колени в поле, в горнице, среди улицы и усердно со слезами взывала к Богу.

Преподобный Варсонофий Оптинский был переведен из Оптиной Пустыни и назначен настоятелем Голутвина монастыря. Тяжело переживая эту перемену в жизни, он написал письмо блаженной Прасковье Ивановне, у которой бывал и имел к ней великую веру. Когда блаженной прочитали это письмо, она сказала: «365». Ровно через 365 дней старец скончался. Это подтвердил и келейник старца, при котором был получен ответ блаженной.

С утра до вечера блаженная Параскева принимала приходивших к ней людей, кого-то обличая в тайных грехах, кому-то в точности открывая будущее. Когда Леонид Михайлович Чичагов, еще будучи блестящим полковником, впервые приехал в Дивеево, Паша предсказала ему, что он скоро станет священником, заметив: «Рукава-то поповские». После рукоположения он часто приезжал в Дивеево и всегда заходил к блаженной. Прасковья Ивановна настойчиво говорила ему: «Подавай прошение Государю, чтоб нам мощи открывали». Чичагов отвечал, что он не может быть принят Государем по такому вопросу – его сочтут сумасшедшим. Но потом решил собрать материал о святой жизни старца Серафима, о сложном пути становления Серафимо-Дивеевского монастыря. Так возникла книга «Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря». Л. М. Чичагов преподнес ее Государю Николаю II. Впоследствии архимандрит Серафим (Чичагов), в будущем митрополит, ныне прославленный как священномученик, был главным организатором торжеств по поводу прославления преподобного Серафима.

В 1903 году Государь Николай II с Государыней Александрой Феодоровной посетили Дивеево; побывали они и в келье у блаженной Параскевы. Перед приходом гостей она велела вынести все стулья и усадила Царскую Чету на ковер. Прасковья Ивановна предрекла надвигавшуюся на Россию катастрофу: гибель династии, гонения на Церковь и море крови. Предсказала она и рождение наследника – Цесаревича Алексия. После этого Государь не раз отправлял в Дивеево гонцов к Паше по важным вопросам. Перед концом жизни она молилась на портрет Царя, приговаривая: «Не знай, преподобный, не знай, мученик...» (т. е. «Не знаю, преподобный он или мученик»). Таким образом, предвидя будущую мученическую смерть Царя, блаженная давала понять, что за свою святую жизнь Государь достоин и венца преподобнического.

Прасковья Ивановна почила 22 сентября / 5 октября 1915 года в возрасте около 120-ти лет. Умирала она тяжело и долго. Кому-то из сестер было открыто, что этими предсмертными страданиями блаженная выкупала из ада души своих духовных чад. Так описывает С. А. Нилус последнюю встречу с ней, произошедшую летом 1915 года: «Когда мы вошли в комнату блаженной и я увидал ее, то прежде всего был поражен происшедшей во всей ее внешности переменой. Это уже не была прежняя Параскева Ивановна, это была ее тень, выходец с того света. Совершенно осунувшееся, когда-то полное, а теперь худое лицо, впалые щеки, огромные широко раскрытые нездешние глаза, вылитые глаза равноапостольного князя Владимира в васнецовском изображении Киево-Владимирского собора».

Похоронили блаженную у алтаря Троицкого собора. На стенках и крышках гроба Параскевы Ивановны было написано: «Духовнии мои братия и спостницы, не забудите мене, егда молитеся, но, зряще мой гроб, поминайте мою любовь и молите Христа, да учинит дух мой с праведными». И – Трисвятое.

В 2004 году блаженная старица была причислена к лику местночтимых святых Нижегородской епархии. Домик-келья, где она жила, передан монастырю, и ныне в нем находится музей блаженной Паши и истории Дивеевской обители.

 

Подготовила 
Ксения МИРОНОВА

По материалам официальных сайтов 
Свято-Троицкого Серафимо-Дивеевского монастыря 
(http://www.4udel. nne.ru) и Нижегородской митрополии (http://www.nne.ru)