Почаевские восхождения

ГЛУБОКО ВНУТРЕННИЙ ЧЕЛОВЕК
 

Есть особые избранники Божии, которым выпадает высокая участь – стать живыми светильниками, озаряющими людям путь к Небу и укрепляющими их в скорбях. Когда светильники угасают, в мире становится темнее…
6 марта 2011 года, в Прощеное воскресение, на 85-м году жизни в селе Носовка Черниговской области, окруженный многочисленными чадами, отошел ко Господу схиархимандрит Исаия (в миру – Иаков Маркович Каравай). Многотрудный земной путь старца завершился там, где он родился и вырос, где был дом его родителей, честные гроба дедов-прадедов. Среди них на Федченкивском кладбище он и был погребен.
Отпевание состоялось 8 марта в Свято-Троицком храме, где отец Исаия служил последние годы. Несмотря на то, что был второй день Великого поста и во всех храмах проходили богослужения, проводить старца в последний путь приехали не только миряне, но и духовенство.
Скорбная процессия, возглавляемая священнослужителями, более трех километров несших гроб с телом батюшки, направилась из храма на кладбище. Последний путь старца устилали цветами. Люди не сдерживали рыданий...
Кем же был отец Исаия? В чем состояло его служение?
Родился и вырос батюшка в старинном селе Носовка, названном в честь графа Носова, жившего здесь в XVII веке. Отец – Марк Игнатьевич (+1979), в монашестве Михаил; мать – Мария Федоровна (+1975), в монашестве – Рафаила; старший брат, Иоанн, погиб на войне; младший, Григорий, принял монашество с именем Гавриил; сестра Галина умерла в голодные 30-е годы, не достигнув 7-летнего возраста; другая, Екатерина, в монашестве Евгения, почила в 1979 году. Всех сродников, желавших принять монашество, схиархимандрит Исаия постригал сам.
Жизнь Иакова складывалась промыслительным образом. Он сподобился общения с преподобным Лаврентием Черниговским и без колебаний определил свой путь. Первым духовником молодого подвижника стал игумен Гервасий, обучивший его Иисусовой молитве.

В 1943 году Иакова призвали в армию, где он служил связистом, имел звание сержанта, а в конце Великой Отечественной войны воевал на Японском фронте.
Демобилизовавшись в 1948 году, работал в колхозе и первую зарплату полностью отдал в женский монастырь. В возрасте 22 лет приехал в Киев поступать в институт связи, но передумал и поступил впоследствии в семинарию.
Духовным чадам старец рассказывал, что в Киево-Печерской лавре сподобился общения со схиигуменом Кукшей (Величко, +1964), канонизированным в 1994 году.
В семинарии, где он обучался с 1952 по 1956 годы, в числе преподавателей были видные богословы: сын священномученика Михаила Едлинского отец Георгий, известный богослов Гермоген (Шиманский) и другие. По окончании семинарии Иаков остался в Лавре, где при наместнике епископе Несторе (Сакун) подвизались архимандрит Прохор (Дубровский, +1977), схимонах Дамиан (+1953), а также будущие подвижники Адам Куява (архимандрит Авраамий), монах Ахила (Орлов) – впоследствии схиархимандрит Феодосий, монах Руф (Резвых), иеромонах Мардарий. Ему благословили послушание экскурсовода и пение на клиросе. Но враг рода человеческого воздвиг брань, и за бескомпромиссность суждений высокопоставленные чиновники потребовали от владыки изгнания «виновника».
28/10 апреля, в день памяти преподобномученика Евстратия, владыка, объяснив, что против власти бессилен, по-отечески утешил Иакова и благословил ехать в Глинскую пустынь, где его принял епископ Евстратий (Подольский). В Глинской пустыни батюшка познакомился с известными, ныне прославленными старцами Серафимом (Амелин, +1958), Андроником (Лукаш, +1974), Серафимом (Романцов, +1976). 3 сентября 1959 года тридцатитрехлетний монах Исаия был рукоположен в иеродиакона. К присяге его приводил иеросхимонах Серафим. Также сохранилось свидетельство о рукоположении его в сан иеромонаха, совершенном 9 марта (24 февраля) 1967 года в Успенском кафедральном соборе Ташкента архиепископом Гавриилом (Огородников).
В 1961 году, после закрытия обители, вместе с другими насельниками он отправился на Кавказ, где подвизался не менее десяти лет. В горах отец Исаия жил в труднодоступном месте за Амткельским озером в крохотной келии в дупле дерева. Здесь он совершенствовал обретенный от духовника, преподобного Андроника, опыт борьбы с помыслами и непрестанной молитвы. Когда преподобный 21 марта 1974 года отошел ко Господу, отец Исаия, будучи его келейником, лично приуготовил его тело к погребению и отпел.
Характер отца Исаии отчасти обрисован в книге монаха Меркурия «В горах Кавказа», где в одной из глав повествуется о брате-пчеловоде, который ради подаренной колоды пчел прошел с драгоценным ульем через горы, преодолевая зной и усталость. Сам монах Меркурий, претерпев с Божией помощью ужас лагерей, стяжал дар непрерывной внутренней молитвы, достигнув в умном делании совершенства. Даже сердце подвижника как бы билось в такт Иисусовой молитве: «Го-осподи, Иисусе Христе, Сы-не Божий, по-ми-луй мя гре-ешнаго!» Отец Исаия, научая умному деланию своих чад, запрещал скороговоркой произносить имя Господа (только Иисусе).
После кончины духовника отец Исаия покинул горы, став насельником Почаевской лавры, где исполнял послушание исповедника, помогая отцам Ахиле (Орлов) и Адриану (Лапин). Братия духовно расположились к подвижнику, учившему не только словом, но и примером собственного благочестия. Когда отец Исаия ввел в Лавре «пятисотницу», его окружили стремящиеся к монашескому деланию иноки, среди которых были будущие архимандриты, наместники обителей, кавказские отшельники. Вместе с игуменом Амвросием (Юрасов) и архимандритом Антонием он запомнился яркими проповедями: слушая их, люди плакали. Батюшка обладал феноменальной памятью, наизусть цитируя места из Писания и святоотеческих трудов. Однако власти не разрешали его прописывать, а молитвенное делание, принесенное им в обитель, смущало некоторых иноков, что порождало клевету.
Отец Исаия переносил наветы благодушно, прощая преследователей и молясь за них. Однако в конце 70-х годов «неудобный» монах все-таки вынужден был уйти из обители. Вечером за ним приехала машина, которая отвезла его в Покровский монастырь г. Киева, где на некоторое время его приютила игумения Маргарита (Зюкина), уроженка Курской области, с детства ходившая с сестрой и матерью на богомолье в Глинскую пустынь.
Будучи чадом преподобного Серафима (Романцов), она приняла у себя отца Исаию и защитила от гонителей. Один из пострижеников батюшки вспоминает: «Возле Покровского монастыря его хотела забрать милиция. Уже подъехал «воронок», и старца хотели затащить в машину, но его в прямом смысле слова физически отстояла родная сестра игумении Маргариты схимонахиня Евпраксия». В скитаниях подвижника был Промысл Божий: полем его деятельности стало практически все пространство бывшего СССР.
Накануне 1000-летия Крещения Руси отец Исаия ездил в Троице-Сергиеву лавру к архимандриту Кириллу (Павлов) за благословением, после чего возвратился в Киев, где к 1988 году открылась Киево-Печерская лавра. Вернувшись в родную обитель, что было непросто, поскольку митрополит Филарет (Денисенко) противился возвращению в Лавру прежней братии, отец Исаия, по свидетельству протоиерея Михаила Макеева, участвовал в первой Литургии на Дальних пещерах.
Жил старец в 50-м корпусе на 2-м этаже. Выполнял послушание рухлядника (заведующий вещами на складе) и певчего, исповедовал паломников и прихожан. Часто проводил вычитки, но, в отличие от игумена Пафнутия (в схиме Феофил (Россоха), +1996), делал это индивидуально, считая, что групповые вычитки только дразнят бесов. В постсоветское время, когда в молитву священномученика Киприана были внесены изменения, он не благословлял ее читать.
28 октября 1988 года наместником Лавры архимандритом Ионафаном (Елецких; ныне архиепископ Тульчинский и Брацлавский) в обители был совершен первый монашеский постриг: иерей Иоанн Новицкий был наречен в честь преподобного Антония Печерского, а будущий наместник Свято-Введенского монастыря Олег Давыдов – в честь преподобного Дамиана-целебника. Духовным восприемником новопостриженных монахов стал игумен Исаия.
По воспоминаниям тогда еще молодого иеромонаха (ныне архимандрита) Никона (Русин) отец Исаия обучал молодых монахов Иисусовой молитве, исповедовал их помыслы. Книги об умном делании приобрести было сложно, поэтому живой пример и практический опыт старца невозможно переоценить. Архимандрит Никон сожалеет о скоротечности времени, не давшего перенять драгоценный опыт в полном объеме.
Враг рода человеческого мстил подвижнику, воздвигая на него жесточайшую брань. Наместник был благосклонен к нему, но спустя некоторое время тогдашнему Предстоятелю УПЦ донесли слова отца Исаии о филаретовской «сестре» Евгении Родионовой, прозванной «владычицей всея Руси»: «Если бы кто-нибудь сумел убрать ее из Церкви, то сразу же обеспечил себе Царство Небесное». И вновь отец Исаия в который раз лишился крова. Собрал нехитрые пожитки, поблагодарил Господа словами «Слава Богу за все» – и уехал в Курск по приглашению архиепископа (в будущем схимитрополита) Ювеналия (Тарасов) для восстановления Курской Коренной пустыни, 7 августа 1989 года переданной епархиальному управлению.
Согласно Определению Священного Синода от 28 декабря 1989 года, игумен Исаия (Каравай) был утвержден первым наместником Коренной Богородице-Рождественской мужской пустыни с возведением в сан архимандрита. Огромные проблемы встретили отца наместника в обители, на территории которой проживали миряне, не желавшие освобождать монашеские корпуса. Они ополчились на него, пытаясь устранить физически: избивали, пытались отравить. Старец, чувствуя в пище привкус яда, уединялся в келье, становился на молитву и пил сыворотку.
Как и ранее, о. Исаия обучал братию непрестанной молитве, проводил вычитки, с трудом совмещая это делание с бытовыми, сельскохозяйственными трудами. Некоторые монахи, не понимающие высоты его подвига, ополчились на него, поэтому архимандрит Исаия вынужден был покинуть обитель, перейдя к епископу Белгородскому и Старооскольскому Иоанну (Попов). По благословению архиерея, он взял на себя нелегкое бремя организации дома престарелых. Часть братии Коренной пустыни, наместником которой в 1994 году стал игумен Григорий (Кренцив), ушла вслед за старцем, и он коленопреклонно умолял их вернуться в обитель.
Молитвенный труд подвижника продолжался в небольших скитах Белгородской и Воронежской областей. Сочувствуя многим возрождающимся обителям, батюшка помогал им материально. Исходив много дорог, став как «сор для мира, как прах, всеми попираемый» (1 Кор. 4:13) и взойдя на высшую ступень смирения, он с радостью переносил преследовавшую его клевету.
В средине 90-х годов о. Исаия вновь вернулся в Киев и жил в 9-м корпусе Покровского монастыря, обретя духовного друга и единомышленника – протоиерея Михаила Бойко. В его скромной келье бывали не только паломники и богомольцы, но и политики, депутаты; приходили архиепископ Белоцерковский Серафим (Зализницкий) и находившийся на покое архиепископ Алипий (ранее – Горловский и Святогорский). В келии, куда люди приходили с 5 утра, были лишь жесткий стул, кровать и небольшой шкафчик. Чада, готовившие батюшке постель для отдыха, утром часто видели ее нетронутой.
По их воспоминаниям, при произнесении имени отца Исаии на ум всегда приходила Иисусова молитва. Встречи со старцем, проникновенные беседы с ним стали чрезвычайно важными событиями в их жизни. Доверие к духовнику было безграничным. «Батюшка мог перекрестить болячку, помолиться – и она проходила», – утверждали многие. По их мнению, о. Исаия был прозорливым, и утаить от него какой-либо грех было невозможно. «Не один десяток раз на себе испытывал: если подходишь под благословение с нехорошими чувствами, думая о своем, батюшка похлопает ручкой, улыбнется, но не благословит. А если подходишь, и в душе радостно, сердце рвется из груди в предвкушении общения, он обнимет и поцелует как родного сына».
Сподобившись побывать на Святой Земле и на Афоне, старец принял благословение нести непрерывную молитву Иисусову. После этого он больше никуда не стремился, считая, что Божий человек везде может напитаться Духом Святым и что частая смена впечатлений расстраивает его внутренний мир, рассредоточивает стремление к спасению.
До конца дней основным деланием старца было создание небольших скитов-пустынек и обучение насельников Иисусовой молитве. Непрестанная молитва была их основным занятием. Когда у старца спрашивали, почему он больше помогает женским обителям, отец Исаия отвечал: «Женщины – немощной сосуд. Кто же им поможет?»
Долгие годы советская власть преследовала отца Исаию, но Господь хранил исповедника. Несмотря на покушения на жизнь старца, постоянную травлю, он ни разу не был арестован и благополучно продолжал избранный путь. «Никого не осуждать, все терпеть, молиться непрестанно, бороться с помыслами, не грешить, за все Бога благодарить», – таковы были заветы батюшки. Он встречал скорби с улыбкой, без споров и оправданий складывал руки на груди, кланялся и отходил. По духу Христову поступал: приезжал лишь туда, где его принимали. На склоне лет, вернувшись в родную Носовку, продолжил служение в Свято-Троицком храме. Круг замкнулся.
За короткое время после преставления старца трудно до конца осмыслить величие его духовного наследия. Не осталось рукописных трудов, но он запечатлел в памяти духовных чад, как в живых книгах, наставления Святых Отцов. Скиты и пустыньки, находящиеся на едином духовном пространстве, как неугасимые лампады, горящие тихим нетварным светом, являются воплощением его молитвенных и созидательных трудов. Скорбь его духовных чад светла, ибо они знают, что вся полнота Церкви возносит молитвы о упокоении старца, а он у престола Господня продолжает молиться за весь мир. Оставшись до конца верным исповеданию Истины, жизнью и смертью воплощая слова Евангелия: «Так да просветится свет ваш пред людьми, чтобы видели ваши добрые дела и прославили Отца вашего, Который на небесах» (Мф. 5:16).
Татьяна ЛАЗАРЕНКО В Сети наткнулся на фото. Смотрел, смотрел, и что то, какая то, мысленная воля памяти меня остановила - сильное, волевое, почти суровое лицо схимника. Мужественные черты воина, совсем, как то, в моем представлении, не вяжущиеся с угасанием, бесстрастием, умиранием Великой Схимы. Ба!!! Узнал! Да, это же игумен Исаия (он почил схиархимандритом, но я его так буду в своем писании именовать, как я его знал и называл - игуменом) и воспоминания пошли, потекли, полились…
***
Еще послушник Сергий Фрич, мне позвонил и говорил, что собирает материалы о сем достопамятном подвижнике. Вот, мои воспоминания, может и придутся ему к делу.
***
Ивана Бунина однажды спросили: о, каком человеке следует вспомнить и написать: И он, подумав, глубоко прочувствовано сказал: «Всякий человек, когда либо живший на земле, мучившийся, радующийся и проходивший тяжелую чреду сумрачных будней, уже достоин того, что бы о нем вспомнили и написали!»
Итак, - игумен Исаия (Коровай). Такая прекрасная свадебная фамилия и такой глубокой подвижнической жизни монах! О нем следует вспомнить и написать, так как это был действительно истинный монах, беглец от мирских почестей, важностей, пышностей, глупых надутостей, борьбы авторитетов, чинов и богатств… И память вырисовывает живой образ прошлого…
Почаевский опыт молитвы
Отец Исаия мало жил в Почаевской лавре. Он приезжал, жил какое то время, и уезжал. Но, сила его притягательного духовного магнетизма, если можно так вообще сказать, была такова, что каждый его приезд был событием в монастыре, особенно в среде нас, послушников – жаждущих подвигов и молитвы.
И вот, в мои дни послушания в Почаевской лавре, я, там в Почаеве не сколько помогал, сколько мешал!, я припоминаю несколько его приездов.
Послушник Игорь Житомирский мне однажды сообщил новость. В Лавру приехал игумен Исаия, подвизавшийся на Кавказе, самый сильный старец последнего времени, учащий умному деланию «Иисусовой молитве». Старец России, Грузии, Белоруссии и уж тем более Украины. В общем, старец всей Православной Руси и даже Грузии. Он остановился у своего духовного чада, помощника эконома, иеромонаха Николая(сегодня живет и подвизается в горах Кавказа).
Это событие тогда вызвало в среде, нас, послушников необычайный живой интерес. Оживление, живую волну стремления к подвигу духовному. Ведь, как мы жили в Лавре? Просто трудились, несли послушания в меру своих сил и никто никому не был нужен. Никто никем не интересовался и не занимался. Вот, было богослужение, было послушание, работы, ну довольно таки приличная, сытная трапезная и все. Но, человек пришедший за духовным, хочет чего то большего, стремится к нему, к этому духовному.
И вот, с уха на ухо было объявлено(мобильных телефонов тогда еще не было) что вечером после правила(это по времени где то после десяти часов) отец Исаия в Успенском соборе будет обучать молитве Иисусовой, приемам умного делания. Мы заинтересованно откликнулись на весть. Итак, начались наши ночные «студии», если можно так выразиться, о молитве «Иисусовой» тянули «Пятисотницу» в Успенском соборе после правила. Как образно выражался отец Исаия, на четках «тянули «Пятисотницу».
А какие были прекрасные молитвенные общения с Исаией!
Вот, незабываемые моменты. Ночная торжественная тишина огромного Успенского собора. Там, впереди на левом клиросе горит свет и дежурный послушник, читает ночную Псалтирь. Тогда в основном пожилые послушники этим делом занимались, сторожили в соборе и читали Псалтирь. А в правом приделе собирались мы, в основном молодые послушники. Кто то один, вполуслуха, вполголоса читает молитву. А мы остальные, все вместе кланяемся. Кажется, на каждую молитву земной поклон, или поясные на на большом узелке четок земной, уже не помню… Кто из нас помнит поправьте меня…
Там, помню, была не только молитва «Иисусова». Но, добавлялись также и Богородице: «Пресвятая Богородице спаси нас!» И также Ангелу Хранителю… Вдохновение, преподнесение духа в нас было необычайное.
Расходились и опять и беседовали. Игумен Исаия идет в тесном кругу послушников, которые, буквально засыпают его вопросами.
Чем интересен был его метод, как для меня сельского хлопца, мало что «тямлящего» в сей сложной практике молитвы. Я мало что понял. Но, огромный положительный момент заключался в том, что его обучения сопровождались наставлениями, краткими примерами из жизни подвижников давних времен, так и нашей недавней советской истории. Он, был в высочайшей степени бесхитростен, доступен, откровенен и открыт. И вместе с тем, в нем чувствовалась, какая то могучая богатырская сила.
 

ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ