Четверг, 28.03.2024, 23:21 | Приветствую Вас Гость | Регистрация | Вход
Главная » 2014 » Июнь » 28 » Прикосновение к Афону
11:05
Прикосновение к Афону

Прикосновение к Афону

(дневник паломника).

Прикосновение к Афону (дневник паломника). Часть 1. На Афон!
Обитель Святого Павла была основана в VIII веке преподобным Павлом Ксиропотамским на развалинах еще более древнего монастыря. Сам монастырь представляет собой военную крепость с башнями, примостившуюся на скалах на высоте 140 метров. Такие же крепости, расположенные на скалах, мы уже видели сегодня: монастыри Симонопетр и Дионисиат. Афонские монастыри имеют боевой вид потому, что монахам приходилось защищаться от набегов врагов, в числе которых были и авантюристы-крестоносцы, пытавшиеся подчинить афонитов католическому Риму. Много раз Афон подвергался набегам и разорению от пиратов, разбойников и сарацин, что и привело к необходимости возведения вокруг монастырей высоких крепостных стен и сторожевых башен. В 1205 году Афон был оккупирован и разорен рыцарями IV Крестового похода, а в 1259 и 1285 годах он вновь подвергся нападениям латинян, с 1307 по 1309 год его захватывали и грабили католики-каталонцы.    
Войдя в монастырь, сразу же направились в архондарик (монастырскую гостиницу), где нас встретил монах – заведующий гостиницей и по многовековой традиции предложил нам рюмку ципуро, воду, кофе и лукум.
Ципуро – виноградный самогон – монахи на Святой Горе начали производить в XIV веке. Они угощали ципуро всех своих гостей, которые посещали монашескую обитель.    

Пока мы угощались, рассматривая убранство приемной залы архондарика, монах просмотрел наши диамонитирионы и определил комнаты для проживания. Архондарик – большое просторное здание, с широкими коридорами и высокими потолками. В комнате, которую выделили мне и диакону Александру Брунэту (он – сотрудник консульства Франции в Алма-Ате и служит в Никольском соборе), был балкон. Вышел на балкон – и дух перехватило: под балконом – пропасть, далеко внизу – море… Красиво и сначала жутковато… Слева видны рукотворные террасы монастырских огородов, справа – гора, покрытая густой растительностью.
Архондаричный нас предупредил: в 14.00 – вечерня. Только успели расположиться, как прозвучал ритмичный стук в било, призывающий монахов и паломников в храм на молитву.
Соборный монастырский храм – кафоликон – находится в середине монастырского двора. Войдя в храм, приложился к иконам у иконостаса и, как это принято, подошел под благословение к игумену монастыря архимандриту Парфению, который стоял в своей стасидии в южной апсиде храма. Какой-то монах пригласил меня и диакона занять место в стасидиях в северной апсиде храма. Это очень удобное место – хорошо видно, что происходит во время богослужения. Нашим штатским спутникам указали места у западной стены храма, где молились все штатские паломники.    
Храм без настенной росписи; все убранство храма из мрамора. Нет перед иконостасом привычных нам солеи и амвона. Электричества в храме нет, храм освещается только свечами и лампадами, поэтому в храме полумрак. К потолку подвешено множество разнообразных светильников. Самыми большими являются хорос (висящий на 4 цепях металлический обруч диаметром чуть меньше центрального купола храма, состоящий из литых звеньев, на которые ставятся свечи разного размера и к которым прикреплены небольшие иконы, подвешены различные украшения) и паникадило (висит вдоль оси центрального купола, внутри хороса).
Вечерня длилась около часа. По окончании службы все прошли в трапезную на ужин. Игумен прочитал молитву, и приступили к трапезе. На столах – макароны, свежая нарезанная капуста с уксусом, вода, белое вино, виноград. По окончании трапезы первым из трапезной вышел игумен и встал справа от входа с поднятой благословляющей рукой, слева, низко склонившись, стояли монахи – работники кухни.
Вернулись в храм, где нам на поклонение из алтаря были вынесены ковчеги со святынями, хранящимися здесь: мощи святителей Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста, преподобного Максима Исповедника; лобную часть главы великомученика и целителя Пантелеимона; часть главы бессребреника Дамиана; мощи святителя Нектария Эгинского; крест от вериг преподобного Павла Ксиропотамского; крест с частицей Древа Креста Господня – дар великой княгини Елизаветы Федоровны; ковчег с дарами волхвов: 28 золотых пластинок различной формы размером 5 на 7 см, ладан и смирна в виде темных шариков; образ Божией Матери, называемый «Зеркало», который принадлежал благочестивой императрице Феодоре, супруге царя-иконоборца Феофила. Царица скрывала этот образ за зеркалом, отсюда и название иконы. Узнав об этом, император в неистовстве бросил этот образ в огонь, однако он остался невредим.
Приложился к этим великим святыням. Побыв некоторое время в тишине храма, вернулся в гостиницу.
К 19.00 в монастыре все замерло…
16.12.2012 г. Воскресенье.
Около 2.00 в гостинице прозвучал колокол, напоминая, что пора собираться на молитву.
В полной темноте осторожно пересекли монастырский двор, дошли до храма. В храме полумрак. Собор освещается только несколькими лампадами и свечами. Служба, конечно же, шла на греческом языке, но в целом был ясен ход службы. Со своей стасидии наблюдал за богослужением, слушал особенное протяженное греческое пение. По какому-то сложному принципу монах то зажигал свечи и лампады, то гасил их. Лампады снабжены противовесами, так что их легко опускать и поднимать рукой. На паникадиле монах зажигал свечи с помощью длинного шеста, к которому привязана свечка. И тушил эти свечи с помощью шеста, на конце которого специальные щипчики. Такие же щипчики, но маленькие, лежат на каждом подсвечнике. Ими аккуратно, с благоговением гасятся свечи.
К 6.00 началась Литургия. Интересно, что Символ веры и «Отче наш» читал сам игумен.
Служба закончилась. Все прошли в трапезную. Игумен благословил трапезу, которая на этот раз состояла из вареных бобов, кисловатой пасты из баклажан, очень соленых маленьких рыбок, белого вина, апельсинов, круассанов. Это был то ли завтрак, то ли обед. Следующая трапеза будет после вечерни.
Было несколько часов, чтобы отдохнуть и собраться в путь
Каруля
Когда рассвело, мы покинули монастырь святого Павла. Автобус спустил нас на пристань. Погрузились на уже знакомый паром «Святая Анна», который поплыл до оконечности полуострова. С верхней палубы рассматривали место подвигов самых строгих агиоритов, которое называется Каруля. На неприступных скалах, в расселинах разбросаны маленькие строения, в которых и совершают свой великий молитвенный подвиг монахи-отшельники. По очень сложным тропинкам или по цепям они однажды поднимаются в свою хижину и остаются нам до конца жизни. Скудную пищу им подают из лодки по специальному приспособлению (канату с катушкой), которое называется «каруля». Эти прилипшие к скалам хижины похожи на ульи. Не случайно кто-то сказал, что Святая Гора подобна пчелиному улью: как в улье множество пчелиных гнезд, так на Афоне много монашеских келий; как в улье непрестанно жужжат пчелы, так и на Афоне иноки день и ночь «жужжат», вознося молитвы к Престолу Божию.    
Остановившись у последней на этом побережье пристани, «Святая Анна» поплыла обратно, доставив нас к монастырю Дионисиат.

Дионисиат основан в ХIV веке преподобным Дионисием и посвящен Предтече и Крестителю Господню Иоанну. Монастырь примостился на скале, тоже похож на военную крепость, но гораздо меньше в размерах. Массивное здание монастыря опоясано несколькими рядами хрупких балкончиков, которые висят над морем.    
Когда подходили к монастырю, была возможность рассмотреть его удивительную архитектуру. Вдруг подумалось, что только безбожники могут выкорчевывать, прорубать, взрывать, чтобы расчистить площадку для своих уродливых строений. Афонские монастыри – не что-то чужеродное и искусственное. Они органично вписаны в окружающий ландшафт. Монахи строили, не разрушая, а продолжая творение Божие, они были со-творцами. Здания и стены монастырей – естественное продолжение скал. Только с помощью Божией и Игуменьи этой Горы могли монахи творить подобные архитектурные чудеса, имея в распоряжении только веру, собственные руки и мулов. Это сейчас здесь видны там и сям подъемные краны, бульдозеры, экскаваторы, бетономешалки…
В архондарике нас приветливо встретили ципурой, стаканом прохладной воды и лукумом и разместили по кельям. Гостиница здесь более скромных размеров, чем в монастыре святого Павла, келья маленькая, но тоже с балконом, с которого можно наслаждаться видом гор.
В 15.00 – непродолжительная вечерня в кафоликоне, который небольшой, уютный, весь покрыт фресками. На трапезе были предложены жареная рыба с картофельным пюре и брокколи, лимоны, киви, хорошее красное вино, вода.
После трапезы вернулись в храм, где приложились к святыням: частице Креста Господня, частице мощей апостола Луки, части десницы Иоанна Крестителя, большой частице мощей великомученика Георгия Победоносца, деснице святой Параскевы Пятницы, мощам еще нескольких святых.    
В северном маленьком приделе храма хранится чудотворный образ Царицы Небесной, именуемый «Акафистная», написанный самим апостолом Лукой. Эту икону носил патриарх Сергий вокруг Константинополя, когда его осадили войска славян в 625 году, и перед ней впервые был прочитан акафист «Радуйся, Невесто Неневестная».

Было еще светло, поэтому пошел знакомиться с монастырем. Специально искал кладбище, чтобы увидеть то, о чем много читал. Хорошим ориентиром служат кипарисы – непременный атрибут кладбищ в средиземноморской культуре.
Монастырское кладбище расположено на двух небольших террасах, на которых увидел десять могилок. В пещерке, закрывающейся двумя коваными дверцами, сложены черепа монахов. На каждом черепе написано (по-гречески) имя монаха и дата кончины. В отдельной невысокой часовенке с двумя окошками набросаны остальные кости. Это – монастырская костница.    
На Афоне существует обычай зарывать тело умершего монаха в землю без гроба на три года. Чтобы не повредился череп, голову усопшего обкладывают камнями. По прошествии трехлетнего срока останки умершего инока, после панихиды на его могиле, выкапываются, кости его, если они светло-желтого цвета, перемываются вином с водой и переносятся в костницу: черепа подписываются и складываются отдельно, а остальные кости разбираются по кучам согласно их названиям. Такой цвет костей свидетельствует о доброй жизни усопшего, значит он угодил Богу, поэтому «земля приняла его».    
Опустевшая могила занимается следующим усопшим, на нее ставится тот же крест, только меняют табличку с надписью. Поэтому на этом кладбище через много веков только десять могилок, да и на всем Афоне с его тысячелетней историей нет больших кладбищ.
Если же тело покойного оказывается не вполне разложившимся, то это принимается как знак небогоугодной жизни покойного; его снова зарывают в землю еще на три года, и в это время продолжается ежедневное, особенно усердное моление за упокой души усопшего. Через три года могилу вскрывают вновь…
«Афонское бесстрашие перед смертью – не что иное, как последовательно понятая и пережитая наука Христа о месте человека в мире. Христианин всегда в странствии, в промежутке, на пути к цели, находящейся по другую сторону жизни. Жизнь сама по себе, без этой потусторонней перспективы, ничтожна. Жизнь, ставшая самодостаточной, и есть та страшная "вторая смерть", смерть души, от которой нет спасения. Чтобы стяжать жизнь вечную, монах, да и всякий христианин, должен сначала умереть для этого мира. Умереть на всю жизнь! "Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода. Любящий душу свою погубит ее, а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную" (Ин.12: 24-25). И святогорец тем и занят: упорно и постоянно умирает для этого мира. Он умерщвляет страсти, хоронит пустые желания и праздные мечты. Только "смертью побеждается смерть".    
В мире нехристианском, атеистическом, агностическом разум не способен объять эту перевернутую парадоксальную логику жизни и смерти. Животворная смерть, держание ума во аде: все это для светского ума – соблазн и безумие. Жизнь и смерть для атеиста и агностика обычно антиподы, непримиримые противники в борьбе, в которой всегда побеждает страшная смерть. Жизнь – это существование человека, а смерть неизбежно прерывает его. Жизнь – это радость, наслаждение, энергия размножения, приобретения, творчество; смерть – горе, уныние, увядание и уничтожение. Жизнь есть непрестанная борьба за поддержание самой жизни, смерть – обессмысливание всех усилий. Смерть – высшая негативная ценность, расточение всего того, что представляло собой жизнь как самоцель. И еще многое, и многое, что содержится в примитивной бинарной оппозиции. Смерть есть насмешка над всеми человеческими усилиями, и человек никогда не будет в состоянии этого вынести. Поэтому современный человек прогнал смерть из своих мыслей. Если он говорит о ней, то как о чем-то далеком и не имеющем к нему отношения. Но все-таки не может совсем сделать вид, что ее нет, и стремится всячески приукрасить ее и подсластить…    
Насколько же естественней, и даже здоровее, эти кости в окошечках святогорских часовен. Они свидетельствуют о бесстрашии, о победе над смертью, о том, что сокровище, приобретенное в этой жизни – если оно действительно приобретено – не погибает, не подлежит страшному уничтожению, но, как бесценная жемчужина мудрого торговца, всегда при нем. Святогорец может думать: "Смерть, где твое жало, ад, где твоя победа?" – потому что он знает о Воскресении. Раз Богочеловек спускался в ад и связал смерть, то и всякий христианин может пойти за Ним, чтобы, умерев при жизни в отдалении от Бога, воскреснуть для жизни вечной с Богом.
Добрая смерть – это одновременно и Воскресение, а потому монашеское призвание и есть подготовка к ней. Об этом монахи не перестают говорить снова и снова.
Быть мастером смерти, быть сильнее, чем она в миг ее прихода, чувствовать при этом не только покой, но и тихую внутреннюю радость – вот самый верный знак, что христианская жизнь удалась», – так написал о жизни и смерти на Афоне сербский философ и публицист Павле Рак, проживший долгое время на Святой Горе в конце ХХ века…
Уже начало темнеть, и я вернулся в келью. В келье прохладно. Вдруг в темноте раздались странные звуки. Наши спутники прибежали к нам, чтобы выйти на балкончик. Сообразили, что это выли на горе шакалы. Впервые слышал подобное. Постояли на балконе, слушая эти звуки природы. Все согласились, что там, в темном лесу, эти звуки не были бы так интересны. Вой шакалов – это единственные звуки, нарушившие глубокую тишину и в монастыре, и в горах.
В 20.00 монастырь уже затих, но, наверное, не спит. В монашеских кельях продолжается молитвенная жизнь. Пока в миру люди, утратившие веру в Бога, в безумной истерике готовятся к «концу света», сметая, как рассказала мама по телефону, с прилавков магазинов спички, свечи, соль и консервы, монахи здесь спокойно живут в тихом молитвенном служении Богу, потому что здесь все всегда готовы к настоящему концу света и не боятся его…
Подъезжая к Карее, свернули влево, к Андреевскому скиту. Этот скит еще издали, с горного серпантина, поразил своим величием. Это впечатление только усилилось, когда мы вошли в скит, осмотрели строения, вошли в главный храм скита во имя апостола Андрея Первозванного. Масштабы просто ошеломляют. Сразу видно, что этот скит, который грандиознее некоторых лавр, построила великая империя, Российская империя. Мощь империи видна во всем.
Это место издавна называлось «Серай» (т.е. «дворец» по-турецки), потому что на месте будущего скита долгое время располагалась резиденция представителя турецкого султана. Название перешло и к русскому скиту из-за его красоты и величия. Греки называли скит еще «Кремлем Востока».    
В притворе, с левой стороны от врат собора, прочитал надпись на памятной доске: «Сей великолепный храм заложен собственноручно Его Императорским Высочеством Великим князем Алексеем Александровичем 16 июня 1867 года в память чудесного спасения Августейшего Родителя Его, Благочестивейшего Государя Императора Александра от злодейского покушения на священную жизнь Его Величества в Париже 25 мая 1867 года. Начало постройки последовало 4 апреля 1881 года при жизни архимандрита Феодорита. В его настоятельство фундамент храма доведен с основания до уровня земли. Дальнейшая работа начата 3 мая 1893 года при настоятеле архимандрите Иосифе и закончена, с Божией помощью, при нем же, с постановкой иконостаса 1 июля 1899 года. Торжественное освящение храма сего совершилось 16 июня 1900 года в настоятельство того же архимандрита Иосифа с братией о Христе Иисусе. Освящал престол бывший константинопольский патриарх Иоаким III».
Храм строился долго, однако в результате на Афоне появился храм, затмивший собой все другие, став самым большим на Балканах. Его длина 60 метров, ширина 29 метров, общая площадь 2100 кв. м, имеет 150 окон. Он и сейчас поражает огромным золоченым иконостасом, монументальными росписями, бронзовыми паникадилами, замечательным кипарисовым полом. Приложились к прекрасному ковчегу с частью главы апостола Андрея.    
Справа, у столпа, – чудотворная икона Божией Матери «Сераитисса», которая вся увешана различного достоинства медалями параолимпийской сборной Греции в благодарность за помощь и исцеления.    
Колокольня собора – самая высокая на Афоне (40 м), на ней находилось двадцать пять колоколов, в том числе и пятитонный дар великого князя Алексея Александровича. Сейчас часть колоколов, лопнувших после пожара, грустно стоят во дворе скита под навесом.    
В скиту было устроено четырнадцать храмов; число монахов к началу XX века достигло восьми сотен человек. На территории скита находились типография, аптека и кузница, которые обслуживали не только монахов обители, но и всю Святую Гору. Но Октябрьская революция стала началом заката обители. Россия утратила свое влияние на Афоне и вскоре потеряла почти все. Приток русских монахов прекратился, поддерживать скит материально оказалось некому, здания постепенно разрушались. В 1958 году страшный пожар уничтожил все западное крыло скита, в котором размещалась уникальная библиотека: сгорело двадцать тысяч книг и рукописей, уникальный архив скита. В 1971 году умер последний русский монах, скит опустел и начал разрушаться.
В 1992 году скит начала возрождать новая братия во главе с учеником старца Ефрема Филофейского иеромонахом Ефремом.    
Через несколько минут были уже в Карее. Это маленький городок – столица Святой Горы, в которой находятся представительства всех афонских монастырей и органы самоуправления монашеской республики: Священная Эпистасия (исполнительный орган Афона, состоящий из четырех представителей монастырей и переизбирающийся ежегодно) и Священный Кинот или Протат (собрание представителей всех 20-ти афонских монастырей, прот – председатель этого монашеского «парламента»).    
Фото на память на ступеньках Протата, и зашли в главный храм Кареи, еще называемый собор Протата, основанный в IV веке и освященный в честь Успения Богородицы. Здесь хранится особо почитаемая икона Богородицы «Достойно есть»…    
Еще некоторое время в дороге, и мы на другом, восточном побережье Афонского полуострова, направляемся в Ватопед.    
17.12.2012 г. Понедельник.
К 6.00 звуки била призвали на молитву. Совершалась утреня и Литургия в маленьком левом приделе, где находится чудотворный образ Божией Матери «Акафистная». Всю службу пел и читал один монах. Служба прошла тихо и спокойно и закончилась около 9.00.
Никто за Литургией не причащался, потому что вчера на трапезе была рыба. После Литургии священник раздал всем молящимся антидор. На выходе из храма все выпили святой воды из особой чаши, которая стоит в притворе.
Трапезы не положено. В библиотеке архондарика паломники могли подкрепиться хлебом и оливками. В главной зале архондарика каждый мог сделать себе чай или сварить кофе.
Когда шли на службу, небо было ясное, звездное. Во время службы пошел дождь.

Выйдя из храма, отправился в иконную лавку монастыря. К радости своей, приобрел книгу святого праведного Иоанна Кронштадтского «Небо на земле» на греческом языке.

Обратил внимание и на то, что в лавке имеются пять или шесть книг о святителе-хирурге Луке (Войно-Ясенецком), иконы его. И это не переводные книги, а написанные греческими авторами. В Греции очень любят и почитают этого нашего святого, а у нас его мало кто знает…    
В 20.00 – призыв на богослужение. Всенощное бдение длилось до полуночи. Службу совершал сам архимандрит Ефрем. Храм был освящен двадцатью лампадами, несколькими свечами, которые в течение службы учиненный монах то гасил, то зажигал. Бронзовые паникадила, отражая во тьме мерцание лампад, казались хрустальными гроздьями. Замечательно пели монахи на два хора…    
Это монашеское пение производит сильное впечатление, но не могу описать его лучше, чем это сделал русский историк богослужебного пения И.А. Гарднер:
«…в нем есть своя особая красота, ее нужно только найти, суметь отрешиться от привычного нам стиля пения. Оно, как и всякое пение, является ярким выразителем внутреннего душевного состояния… Оно увлекает причудливостью мелодий, оно течет, извивается в неуловимых мелизмах одного голоса. В греческом пении главное – звуковой рисунок, а не рельеф. Оно незаметно увлекает нас от земли, следует за малейшими изгибами чувства и, как струя кадильного дыма, извивается в бесконечности. То дрожит мелодия на самых верхних звуках, при большом, почти неприятном напряжении голоса, то, трепеща, спорхнула она вниз, в область густых, глухих, исходящих из грудных недр звуков, и волнуется, колеблется там еле уловимыми модуляциями третей и четвертей тонов. Это не мощная волна безграничного моря или шум леса, это – играющая струя горного потока, сверкающая и переливающаяся на солнце. Красота его – в прихотливости, затейливости рисунка мелодии. Мистичность, неземность его – в равногудящем исоне, когда, словно появляясь из невидимого и непостигаемого, выплывает он в основание хитрого узора мелоса… Когда я его слышу, в моей душе отвечают ему какие-то струны и я живо чувствую соответствие между этим пением и древними фресками, темными храмами с потускневшими блестящими иконостасами, с треплющимися голубенькими искрами-огоньками разноцветных лампад, звоном бубенцов на кадиле, приятным ароматом составного ладана… Есть какая-то неуловимая связь между греческим пением и этими скалами, зноем, сказочным, прекрасным эллинским Эгейским морем и облаковидными островами архипелага… Это пение воспиталось здесь, на Афоне. Здесь выводил его законы и творил мелодии знаменитый Иоанн Кукузель. Отсюда текли в Византию, да и к нам, на Русь, новые мелодии, взращенные красотами и радостью афонской природы, согретые и напоенные теплом и ароматом подвижничества, рожденные неудержимым стремлением ко вратам рая прекраснейшего…
И я с наслаждением слушал извивы древних мелодий, таинственно овеянные слегка печальным исином».
 Вторник.
В 6.00 началась Литургия. После Литургии прошли в трапезную монастыря. Шел дождь. Через несколько минут в трапезную в сопровождении старших монахов, певших какие-то греческие молитвы, прошествовал архимандрит Ефрем с жезлом в малиновой архиерейской мантии. Благословил трапезу, которая была богаче обычного и состояла из вермишели с крабами, отварной цветной капусты, хорошего красного вина, оливкового масла, оливок, грушевого варенья, двух видов сладкого печенья, киви, лимонов, апельсинов. Трапеза завершилась чином Панагии.    
У дверей трапезной всех благословлял архимандрит Ефрем, старший повар, склонившись в низком поклоне, смиренно просил у всех прощения за возможные оплошности при приготовлении пищи…
Когда все вышли из трапезной, нашей группе удалось подойти к игумену монастыря. После нескольких слов взаимных приветствий – фото на память.
Настало время покинуть святой монастырь Ватопед. Впереди переезд на микроавтобусе в монастырь Кутлумуш и посещение по пути нескольких монастырей. Дождь не прекращается. На море шторм.
Примерно через 10 км первая остановка – Ильинский скит.
Ильинский скит – еще один пример потерянного русского Афона и былой мощи великой империи – был создан старцем Паисием (Величковским). Время наивысшего расцвета этого скита выпало на начало ХХ века. Тогда число монашествующих составляло около 500 чел.; были выстроены келейные корпуса и больница, закончен постройкой новый собор, ставший одним из больших и красивейших афонских храмов. Собор имеет в длину 54 м, в ширину – 48 м, а высота от пола до главного купола – 36 м. Весь собор сложен из дикого камня, снаружи чеканной работы; украшен семью позолоченными главами; портик и колонки устроены из местного серого мрамора; иконостас изготовлен в Москве. Освящение его состоялось в 1914 году перед началом Первой мировой войны. И сразу же началось время угасания русской жизни в этом ските.    
Вошли в этот величественный храм. Внутреннее убранство поражает своим великолепием. Резной деревянный четырехъярусный иконостас и проскинитарии (сень, в которой находится икона), покрытые, как говорят, двумя тоннами золота, впечатляют и сейчас благородным блеском.    
Приложился к чудотворной Тихвинской иконе Божией Матери, по преданию заплакавшей в день начала Крымской войны, образу Богородицы «Млекопитательница», к частицам пелен Младенца Христа и мощам многих святых в чудесной работы ковчегах. Обращает на себя внимание красотой большая храмовая икона пророка Илии. В соборе видел иконы с мощами праведной великой княгини Анастасии Киевской, святителя Феодосия Черниговского и преподобного Гавриила Одесского.
Сильный дождь и ветер не позволили внимательно осмотреть территорию скита, но с восточной террасы, у алтарного фасада, было видно, что море очень неспокойно…
В небольшой комнатке в Святых вратах гостеприимный монах согрел нас горячим кофе и подкрепил лукумом…

Просмотров: 692 | Добавил: Степанович | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *: