|
Что происходит сегодня в Сирии?
Происходит там, разумеется, много чего: противостояние президента Асада с оппозицией; попытка салафитов из ИГИЛ* основать новый халифат (плюс деятельность многих других исламистских организаций — от ваххабитского «Фронта ан-Нусра»* до «демократических» «Братьев-мусульман»); попытки курдов получить наконец собственное государство; попытки Турции, исполненной имперскими амбициями, утвердить свой контроль над значительной территорией Сирии и борьба с терроризмом, которую ведет здесь Россия и США со своими союзниками по коалиции, и т. д., и т. п.
Одним словом, Сирия оказалась сегодня точкой столкновения целого вихря геополитических векторов и интересов. Разобраться во всех взаимопересечениях не так просто, тем более что корни их уходят в глубокое прошлое. Тем не менее нащупать доминанту необходимо. Ведь как можно разрешить конфликт, не поняв его сути? Как бы странно это ни прозвучало, но разобраться нам помогут несколько древних исламских пророчеств.
Битва Судного Дня
Согласно хадисам (преданиям) пророка Мухаммеда, в последние дни, когда мир погрузится во тьму всеобщего нечестия, когда истины ислама будут забыты, а люди больше возлюбят грех, в Сирийской пустыне состоится великая битва, в которой сразятся между собой армия римлян (христиан), которые соберутся здесь под «80 флагами», и армия мусульман, которой будет руководить последний имам Махди.
В этой кровопролитной битве, которая будет длиться несколько дней, мусульмане одержат победу. Вскоре же после этой битвы придет Даджаль (антихрист). Он явится где-то между Сирией и Ираком (а быть может, в Иерусалиме) и, собрав вокруг себя толпы иудеев, объявит себя богом. В кратчайшие сроки его власть признает весь мир, кроме двух священных городов — Мекки и Медины.
С воцарением Даджаля мир погрузится в самые мрачные глубины зла и нечестия. Однако в самую черную годину на один из минаретов мечети в Дамаске опустится с неба пророк Иса-бен-Мариам (то есть Иисус, сын Марии), чтобы призвать людей к покаянию. Неверные и грешники будут умирать от дыхания уст его. Последние же праведники, оставшиеся на земле, и имам Махди со своим войском присоединятся к нему.
Возможно, здесь же, в Сирии (а возможно, в Иерусалиме, у мечети Аль-Акса) состоится еще одна эсхатологическая битва, на которую пророк Иса и имам Махди поведут последних праведников-мусульман против нечестивых полчищ Даджаля. В этой битве пророк Иса убьет Даджаля ударом копья…
Рассказ о событиях последних дней можно было бы продолжить, но для наших целей достаточно пока и этого. Можно как угодно относиться к этим пророчествам (весьма, надо сказать, странным, как с точки зрения христиан, так и с точки зрения иудеев), однако одна маленькая деталь придает им значение.
То, что вы сейчас прочитали, и есть суть идеологии салафитов группировки «Исламское государство». Совсем не случайно главные рупоры пропаганды ИГИЛ носят название «Дабик», по имени крошечного городка на севере Сирии, где и должна состояться решающая битва мусульман с «80 флагами» Запада.
А поскольку ИГИЛ придает огромное значение пропаганде своих взглядов, весь исламский мир уже оповещен о том, что «время близко». И популярность этой организации связана в большой степени именно с этой ее бескомпромиссной эсхатологической верой в «светлое завтра».
Десятки тысяч мусульман, съезжающихся сегодня со всего мира в Сирию и Ирак, ведет тот же священный пламень, который в 16-м веке вел европейских пассионариев в Женеву Кальвина, а в начале 20-го века — в революционный Коминтерн.
Надо отдавать себе отчет в том, что в недалеком будущем перед каждым мусульманином может встать принципиальный вопрос: ты с имамом Махди, истиной и Пророком, или с разложившимся и погружающимся во мрак миром, ожидающим Даджаля-антихриста?
Современный мир может сколько угодно смеяться над фанатиками, верящими в «сказки о Даджале, имаме Махди и пророке Исе», но, если он осознает, какие деньги и влияние стоят за людьми, готовыми умирать за эти «сказки», смех, скорее всего, застрянет у него в горле.
Именно горючая смесь из эсхатологического фатализма с одной стороны и Больших Денег и политического влияния с другой во все века взрывала этот мир.
И вот выясняется, что в нашем подлунном мире нашлись-таки силы, которые не поленились взять на себя труд по активации сценария Апокалипсиса. (Что само по себе есть, конечно, выдающееся произведение актуального искусства, превосходящее своим размахом даже пресловутое событие 9/11, которое небезызвестный Карлхайнц Штокгаузен назвал «величайшим перформансом века»).
Будучи поставлены перед этим фактом, мы (как и полагается в постмодерном мире) не вполне уже способны понять, собака ли здесь виляет хвостом, или хвост виляет собакой? Но это уже не столь и важно.
Важно осознать, что война, которая ведется сегодня в Сирии, для немалой части вовлеченных в нее имеет ярко выраженный эсхатологический смысл. Что заставляет нас, во-первых, перестать закрывать на это глаза, а во-вторых — несколько углубиться в историю вопроса.
Конец истории, вчера и сегодня
В 6–7 вв. Восточная Римская империя достигла пика своего могущества. Императоры Юстиниан и Ираклий завоевали практически весь цивилизованный Запад и Восток. В 628 г. перед войсками Ираклия пал главный враг Византии — Персидская империя.
Это было время торжества исторического финализма, когда ромеи верили, что власть христианской Римской империи распространилась (или вот-вот распространится) по всему миру. А значит — близко время Второго Пришествия (по слову Христа: «И проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам; и тогда придет конец»).
Ромеи были убеждены, что их царство будет существовать до конца времен. Лишь в последние дни оно будет омрачено явлением антихриста. Но эта темная и смутная година скоро будет прервана победным Вторым Пришествием. Причем, возможно, уже в царствование самого Ираклия, чьим победам придавали поистине мессианский, эсхатологический смысл.
Однако предаваться этим прекраснодушным мечтам суждено было лишь три-четыре года.
Неожиданно для всех из Аравийской пустыни (которая до сих пор была просто черной дырой, никогда и ничего не рождавшей на свет) явилась неведомая сила, вдохновленная невероятно пассионарной идеей. Это были арабы-мусульмане. Стремительным вихрем они прошли по сирийской пустыне. Летом 634 г. была взята Газа, в сентябре 635 г. — Дамаск. Наконец арабы вплотную подошли к Иерусалиму.
Не в силах смириться с потерей Сирии и святого города, Ираклий собрал армию, намного превосходящую арабскую, и в августе 636 г. на реке Ярмук (район Голанских высот) состоялась решающая битва. Если бы византийцы победили в ней, «исламский вопрос» был бы закрыт навсегда, и понятие «ислам» едва ли покинуло бы Аравийский полуостров. Но случилось иначе. В битве, которая продолжалась шесть дней, византийцы были наголову разбиты.
Исламские пророчества о грядущей эсхатологической битве, несомненно, берут начало именно в этом событии.
Эта ужасная катастрофа навсегда положила конец могуществу Византии. Иерусалим пал в 638-м. Египет был сдан коптами, массово переходящими на сторону врага, в 640 г. Таким образом, в течение буквально семи лет все восточные земли были потеряны христианами. Отстоять удалось лишь Константинополь. Натиск же мусульман, наступающих на Западе, удалось остановить лишь на границе Испании с Францией в знаменитой битве при Пуатье.
К 10-му веку, войдя в силу, Запад окажется способен на великую экспансию крестовых походов (в сущности, еще одну попытку построения всемирной христианской империи). Но и ей суждено будет захлебнуться во внутренних усобицах, алчности и несбыточных мечтах.
Когда же в 1453 г. Константинополь падет под ударами турок, христианский мир начнет стремительно распадаться. Через полвека грянет революция Лютера. Создав из энергии, освобожденной Лютером, мощную и хорошо организованную революционную силу, Кальвин объявит смертельную войну империи и Католической церкви.
На обломках традиционного христианского мира начнет возникать новый мир: мир торжества капитала и «либерально-демократических ценностей».
Пройдет еще три века перманентных революций и войн, и в конце 20 в. новый мир будет праздновать свою полную и убедительную победу.
Наиболее яркое выражение эйфория этой победы найдет в книге модного американского политолога Фукуямы. Книга будет носить торжественно-финалистский характер и иметь шикарное название: «Конец истории».
Конец эйфории наступит, однако, гораздо быстрее. Вся несостоятельность атеистической теологии Фукуямы будет обнаружена 11 сентября 2001 года. А эйфория — погребена под обломками двух башен. Событие 9/11 мгновенно переведет мир в формат «столкновения цивилизаций» более пессимистично настроенного политолога Хантингтона.
Но поводов для пессимизма будет еще больше, если за развалами модернистских идеологий суметь различить контуры настоящих акторов настоящего «конца истории». Ими, разумеется, окажутся мировые авраамические религии, то есть именно те, которые, собственно, и породили некогда этот феномен.
При этом каждая из древних традиций предложит свою версию «конца».
Христос, Антихрист и интерпретации
Мессианизм трех авраамических религий основан на обетовании Иеговы, данном некогда патриарху Аврааму: «произведу от тебя народ, как звезды на небе, и всю землю дам тебе… и благословятся в тебе все народы». Трактует это обетование каждая религия по-своему.
С точки зрения иудаизма история должна завершиться приходом еврейского царя-мессии, который должен дать всю полноту власти религиозным евреям. Сегодня эйфория ожидания мессии (машиаха) среди этой части населения мира достигла абсолютного пика.
В свою очередь христианская традиция отнесла обетование Авраама к «Новому Израилю», то есть христианам; ожидаемого же евреями машиаха почитала антихристом, указывая на известные слова Христа: «Я пришел во имя Отца Моего, и не принимаете Меня; а если иной придет во имя свое, его примете» и «отец ваш диавол». Что и понятно. Раз евреи отвергли истинного Мессию, то и обетование, данное им, перешло к тем, кто Его принял — всем народам мира, принявшим христианство.
Несколько сложнее обстояло дело с исламом. Пророк Мухаммед никогда, в сущности, не утверждал, что основывает новую религию. Он говорил, что приносит на землю то самое неизменное откровение, которое уже было предложено иудеям и христианам, но которое те испортили и исказили.
Мухаммед, в начале своего поприща вполне расположенный и к евреям, и к христианам, рассорился к концу жизни и с теми и с другими. Ислам обратился в совершенно самостоятельное религиозно-политическое движение, обладающее своеобразной духовностью и огромной пассионарностью. В чем можно было наглядно убедиться, наблюдая неслыханные по своей скорости и размаху завоевания последователей Пророка.
Тем не менее иудейские и христианские корни движения оставили в исламе глубочайший след. Фактически исламская религия есть причудливая смесь иудейских и христианских идей и догматов. То же касается и исламской эсхатологии.
Считая себя детьми Авраама (мусульмане ведут свой род от другого сына Авраама, Измаила), мусульмане верят, что обетование Аврааму относится к ним. Отсюда и идея «всемирного халифата», которой вдохновлялись уже первые арабские завоеватели.
Но один из самых глубоких следов — образ пророка Исы-бен-Мариам, занимающего в исламе исключительно важное (фактически второе после Мухаммеда) место. Это связано, разумеется, с той эсхатологической ролью, которая ему отводится.
В раннем исламе образы пророка Исы и последнего имама Махди часто сливались в один. Сегодня эти фигуры разводятся.
Что же касается образа антихриста, то и у мусульман, и у традиционных христиан (православных и консервативных католиков) он по-прежнему ассоциируется с еврейским мессией.
Совершенно иначе выглядит эсхатологическая логика Нового мира. Еще Лютер окрестил «антихристом» римского папу, в кальвинизме же образ антихриста оказался прочно закреплен за Римской империей и Католической церковью.
Как носители пуританской духовности в той же парадигме находятся современные американцы. Только эсхатологический смысл протестантов принимает у них вид «борьбы за священные идеалы демократии».
Таковы самые глубоководные течения и «гад морских подводных ход» сегодняшнего конфликта в Сирии. Самое же любопытное в этом, что, одев вызванных нами «древних демонов» в одежды современных политических теорий, мы обнаружим не так уж много нового. Мы увидим все те же дуальные противостояния, представленные конфликтом Нового мира с Традицией, и все тех же их вечных акторов: сил революционного хаоса (разумеется, управляемого) и национально-государственного порядка в разных своих ипостасях.
Однако на все это нам придется теперь взглянуть более пристально и внимательно.
Владимир Можегов
| 
