Верою исцеляюсь

На пике недавнего задымления столицы главная пифия духовной оппозиции Александр Проханов назвал Россию «горящим торфяником с установленными на нем веб-камерами».
Однако в своем оракуле Проханов не пояснил, зачем богоизбранный ( по мнению самого Проханова) Император «Пятой империи» ( «Император полярной звезды»: как Проханов Путина на царство венчал ) не боролся с паникой, а сам участвовал в ее нагнетании, нацелив все подконтрольные веб- и не веб-камеры исключительно на «горящий торфяник».
Зачем зацикливать систему петлей положительной обратной связи через СМИ, если система может пойти вразнос? Где и когда это видано, чтобы в условиях природной катастрофы власть сама нагнетала панику среди ее жертв?
Тем не менее, во время «Жары-2010» панику нагнетал именно Кремль и провластные структуры ( вроде Гундяева). И не без прибыли для себя – политической и материальной.
Настолько ли виновата природа? Во время катастрофической засухи 1972 года, оставившей европейскую часть СССР без урожая хлеба и картофеля, государственные цены не изменились ни на копейку. Правда, на сезон выросли цены колхозного рынка, особенно на картошку. Пожары были, но ничего похожего на тотальное задымление 2002 и нынешнего года, не было.
В чем смысл «катастрофизма сверху»? В новой парадигме ( прекрасное слово!) кризисного управления социальными системами, реализуемой, кстати, не только в РФ, но и в глобальном масштабе – на уровне Мирового Правительства . которую можно назвать «эсхатологической демократией».
Старая, кейнсианская , модель демократии времен двухполярного мира оказалась слишком затратной: для удержания власти надо было не только обещать «благосостояние для всех», но и реально повышать уровень потребления и социальных гарантий электората – в том числе за счет прибылей элиты. Сегодня мы понимаем, что воистину золотым веком человечества были послевоенные годы: в условиях соревнования социалдьных систем вплоть до 70-х годов каждое следующее поколение избирателей имело вдвое больший уровень доходов, чем поколение отцов. Никакой благотворительности: массовое производство нуждалось в массовом потреблении. Это была эпоха послевоенного бэби-бума, народного автомобиля и евросоциализма. Эпоха «экономических чудес» ( германского, японского, шведского…).
В новом веке, когда производство достигло ресурсного барьера, альтернативная социальная модель уничтожена, а национальный капитал перетек в транснациональный сектор, поднимать уровень жизни электората стало не только сложно и, но и ненужно.
Зачем давать, если можно отнять? Для ввендения диктатуры не нужно «горячей» войны: достаточно организовать управляемую, а то и просто виртуальную катастрофу и под видом борьбы с ней поделить «сэкономленные» бюджетные деньги, направив их «на борьбу с кризисом ( катастрофой, терроризмом, глобальными проблемами, гриппом и СПИДом…), обставив это так, что, что ограбленные сами скажут власти спасибо за спасение от худшего..
Соответственно, слишком затратное для власть и деньги имущих государство-покровитель ( с нелюбимым либералами «государственный патернализм»), морально обязанное обеспечивать народ благами и гарантиями, трансформируется в государство-спасателя, которое вполне открыто занимается «грабежом во время пожара». За эрой индустриального пряника замаячила эра постмодернистского кнута
Аденауэровское «Благосостояние для всех» все больше заменяет открытая торговля страхом, когда главная функция власти – не гарантировать процветание, а отодвинуть на завтра или смягчить очередную катастрофу – неважно, реальную или виртуальную, поскольку при электронных СМИ грань реальности и виртуальности стирается. Государство все больше переключается на «торговлю безопасностью» по монопольной цене. Идет «секьюритизация» власти. Главный продукт власти – снижение рисков, но при этом маркетинг этого «продукта» строится на обратном:
Надо сказать, что политтехнология «осажденной крепости» применялась и ранее (возьмем хотя бы 11 сентября, когда «во имя безопасности» похоронили классические права и свободы во всем мире).
Кремль использует предельный вариант – «сценарий тонущего корабля», при котором капитан, посадивший судно на скалы, получает неограниченную власть над пассажирами и грузом. В том числе – право расстрела несогласных на месте.
Но если у судоходной компании можно отсудить компенсацию, то пассажиры государственных кораблей уже и не критикуют курс команды – утопающим разъясняется, что жертвы неизбежны и их задача – расслабиться и получать удовольствие
Впрочем, и без того известно, что имидж Путина и создан взрывами домов в Печатниках ( «Господин Гексоген»).
Характерно, что речь идет не только о Путине, но о глобальном тренде: политика 20 века строилась на павловском условном рефлексе положительного подкрепления, политика 21 века строится на «синдроме заложника» и технологиях виртуальной реальности.
Взрывы домов, «Норд-Ост», Беслан, лесные поджары, «глобальный» финансовый кризис , свиной грипп – чем больше катастроф, тем больше рейтинг власти, позирующей на фоне очередной горы трупов. Чем больше болезней, тем интереснее сериал про доктора Хауса.
…«Сестра, может, все же в реанимацию? – Врач сказал – в морг, значит, в морг!»…
Собственно, радикально улучшить жизнь российского обывателя обещал только ранний, доавгустовский, Ельцин. И то не сразу, а только после завершения реформ ( «Жить вы будете плохо, но недолго»). После чего началась шокотерапия и показательный расстрел 1993 года. Собственно, улучшения ( хотя бы до пресловутого уровня 1991года) никто не обещал и не обещает – Медведев достаточно прозрачно заявил о беспочвенности «иждивенческих настроений».
Катастрофизм, как политтехнология, пошел с знаменитых выьборов-96 ( на которых Ельцин выиграл подсчет голосов, а Зюганов – выборы).
Победный слоган Ельцина-96 - «Купи еды в последний раз». За отказ голосовать за коммунистов ограбленному обывателю обещали не пряник, а всего-навсего выживание – отмену «неизбежного» при победе коммунистов конца света с гражданской войной и массовыми репрессиями. С тех пор все предвыборные кампании Кремля строились исключительно на запугивании обывателя тотальной катастрофой. А вдобавок – увольнением за неявку на избирательный участок. И это работает, работает и работает! Воистину, для российского обывателя «Удар по почкам заменяет две кружки пива». А удар по лицу вызывает искреннюю благодарность: спасибо, что не прибили насмерть! Согласитесь, что такой контингент кормить – только портить. Вот и не портят
Характерно, что в эпоху «секьюритизации» успехи и достижения власти перешли из позитивной в отрицательную область значений: «противодействие» террористам, «борьба» с гиперинфляцией, сбор и опознание трупов «спасателями» Шойгу…
Показательно отсутствие социального позитива даже для социальной рекламы. Где аналог сталинского «Светлого пути»? Есть , правда, сериалы про бандитский Петербург, разбитые фонари и ментов. Плюют мыльная опера про британского агента Колчака, которого до сих пор не удалось реабилитировать. Даже широко разрекламированный «План Путина» оказался блефом – его текст так и не был обнародован и, похоже, не существовал вовсе.
Конечно, традиционные обещания благ в публичной политике Кремля сохранились – но только как второстепенное средство для обмана маргиналов.
Основные же социальные стимулы сугубо отрицательны. «В мире есть царь, Этот царь беспощаден, Голод – названье ему».
«Все прекрасно, поскольку все могло быть гораздо хуже» – вот она, уникальная формула счастья, которой психиатры лечат выживших в Норд-Осте, Беслане и других подобных мероприятиях, в очередной раз поднявших рейтинг власти.
Отсюда – медиаконвейер «всероссийских трауров», сменивших праздничные достижения советских времен. Обывателю дают понять, что именно милостью этой власти он в очередной раз выиграл приз, оставшись в живых.
Таким образом, современные технологии кризисного управления государствами, прекрасно освоенные Кремлем ( а уже никто не спорит, что кризис стал перманентным и глобальным) строятся на технологиях управления хаосом и «войн-катастроф», предусматривающих постоянный и целенаправленный и более того – нарастающий подогрев ситуации «как бы извне». Иначе говоря, чтобы поддерживать уловы рыбы без прикорма, надо все больше повышать мутность воды. И эти рыбы – мы с вами, господа.

Выводы.

Они просты и очевидны.
Следом за пожарной истерикой ( уже неделю льет дождь, а ТВ все кормит нас пожарными сюжетами) нас ожидает крайне неприятный скачок розничных цен на продовольствие, который не затронет «победивший класс».
«Операция Жара-2010» предметно доказала, что стратегия Кремля выстроена не на «подкупе» избирателей ростом доходов, а на «синдроме заложника» и технологиях «управляемого хаоса». А это значит, что власть будет и дальше «подогревать» ситуацию новыми катастрофами, конфликтами и фобиями. Поэтому не надо напрасных надежд – готовьтесь к новым «грабежам во время пожара». Осторожно, выборы приближаются!
А. Ермолаев