Верою исцеляюсь

Священномученик Стефан (Степан Константинович Пономарев) родился 14 декабря 1880 года в городе Верном. В 1895 году Степан окончил церковно-приходскую школу, в 1904-м – назначен псаломщиком в храм в селе Михайловском Верненского уезда и учителем пения в церковно-приходской школе. Женился на девице Прасковье. Когда они повенчались, он ей сказал: – Дорогая Прасковья Кузьминична! Хочешь ли ты в рай попасть и с Господом быть? – Хочу. – Так вот, я тебе – брат, а ты мне – сестра. И с этого времени стали они жить по-монашески. В 1909 году Степан Константинович был рукоположен во диакона, а затем во священника. <...> Видя, что отцу Александру (прот. Александр Скальский, вдовый священник, настоятель храма, в котором служил отец Стефан. – Примеч. ред.) тяжело жить одному, отец Стефан стал уговаривать его перейти к ним. – Чего ты будешь жить один? Переходи к нам. – А как матушка Прасковья Кузьминична? – Да матушка только рада будет. – Да, я только рада буду, отец Александр, – подтвердила матушка. Они стали жить в одном доме. Отец Стефан в небольшой комнате, рядом в такой же комнате отец Александр. У отца Стефана стол, табурет и кровать, заправленная солдатским сукном, и у отца Александра в комнате то же. У отца Александра в углу комнаты висели иконы, а на стенах фотографии архиереев, у отца Стефана – только иконы. Прасковья Кузьминична жила в нижней части дома и как могла своими заботами облегчала пастырям тяжелый в советское время повседневный быт. В 1923 году на архиерейскую кафедру в Семиречье был назначен епископ Николай (Федотов), который в том же году перешел в обновленческий раскол. <...> Влияние обновленцев в городе было столь велико, что в 1927 году протоиерей Александр Скальский стал склоняться к решению перейти к обновленцам и стал вслух говорить, что испытывает сильное томление духа, не зная, куда пристать. Отец Стефан в противоположность ему держался твердо и однажды, по воспоминаниям прихожан, «сказал отцу Александру: „Я в обновленчество не пойду. Я буду служить по-старому в Пантелеимоновском приделе. Но и тебя никуда не пущу. Выбирай себе любой придел и служи в нем как знаешь. Ты настоятель, это твой храм, и ты должен быть здесь"». Скорбели об отце Александре православные алмаатинцы, молились… и плакали: «Отец Александр, опомнитесь, что Вы делаете!» Так он томился, томился, пока не произошло следующее. Собрались в церкви женщины и выдвинули от себя самую бойкую, по фамилии Лучагина, – высокую, крепкую старуху, которая ходила, опираясь на палку с набалдашником. И вот вечерню надо служить, отец Стефан уже в алтаре, отец Александр зашел в церковь, перекрестился, тут подходит к нему Лучагина и говорит: – Ты что же, хочешь бросить свое стадо и куда-то идти? Ты же наш отец! Мы все плачем о тебе, все плачем! А меня командировали сказать тебе, что ежели ты нас бросишь и пойдешь в обновление, то я возьму эту палку да как начну тебя здесь возить, как свое родное дитя, и не посмотрю, что ты священник! – замахнулась она палкой и заплакала. Отец Александр от неожиданности остановился... а потом заплакал и ушел в алтарь. И отцу Стефану сказал: – Через эту старушку просветил Господь и душу мою, и разум. Как осенило меня – все скорбят обо мне, а я что делаю? Куда я лезу, как помраченный? Отец Стефан сказал ему на это: – Хоть ты на деле не принял обновленчество, но в мыслях принял, а раз ты это понял, то от службы я тебя отстраняю, пока не принесешь покаяние. В ближайший праздничный день отец Александр перед Литургией принес покаяние перед духовенством и паствой и стал служить вместе с отцом Стефаном.
Впоследствии оба священника, а также пострадавший вместе с ними протоиерей Филипп Григорьев, были арестованы и скончались в заключении.

По «Житиям новомучеников и исповедников Российских»
игумена Дамаскина (ОРЛОВСКОГО)