Верою исцеляюсь
Главная » 2013 Апрель 4 » Вся тайна русской души
20:54 Вся тайна русской души | |
 Вся тайна русской души
Вся тайна русской души в том, что она просто русская, не западная и не восточная. Сформулируем принципиальную ментальную идею для национального характера русских — "душа всего дороже”. Известная во всем мире так называемая "русская душевность”! Этот архетип первичнее других качеств души и духа русского народа, а также смены любых идеологий, религий, форм общественно-политической жизни, государства и т.д. Душевность (и духовность) русских (усиленная православием, особенно идеологией Нила Сорского) — приоритет духовно-нравственных мотивов жизненного поведения и труда по сравнению с материальными, экономическими, политическими и т.п.
Известный русский философ И.Ильин обосновывал как первичную душевную силу русского народа — "созерцание сердцем”. "Русская же душа прежде всего, — отмечал он, — есть дитя чувства и созерцания. Ее культуро-творящий акт суть сердечное ведение и религиозно-совестливый порыв. Любовь и созерцание при этом свободны, как свободно пространство, свободна равнина, как живой орган природы, как молящийся дух, — вот почему русский нуждается в свободе и ценит ее, как воздух для легких, как простор для движения. Русская культура построена на чувстве и сердце, на созерцании, на свободе совести и свободе молитвы. Это они являются первичными силами и установками русской души, которая задает тон их могучему темпераменту. В качестве вторичных сил выступают воля, осознанная мысль, правовое сознание и организаторские функции”. Следовательно русский народ — народ сердца и совести. Здесь источник его достоинств и недостатков. В противоположность западному человеку "здесь все основано не на моральной рефлексии, не на "проклятых долге и обязанности” (с этим можно поспорить — мы), не на принудительной дисциплине или страхе греховности, а скорее на свободной доброте и на несколько мечтательном, порою сердечном созерцании”. Деловому общению, холодному, расчетливому и умозрительному рассудку русский противопоставляет в повседневной жизни — доверительный разговор "по душам”. Более всего на Руси любили (умного почитали, перед волевым склонялись) человека душевного, сердечного, совестливого. "Душа — человек” — высшая архетипическая похвала у русских. Поэтому они легко отказываются от "права собственности”, политики, правовых законов. Сердцу все это не нужно; счастью, душевному покою, гармонии — тоже. С сердечно-созерцательным строем русской души связана и специфическая вера русских в Иисуса Христа, утвердившего примат души и духа над всеми другими сторонами жизнедеятельности человека. Рассудочное отношение к религии (мысль вообще, мы считаем, не может породить религию, веру, здесь она не первична) чуждо русским. Оно воспринимается как плоское, поверхностное, мещанское и пошлое. Даже И.Тургенев, Л.Толстой, А.Чехов и другие, утратившие личностную православную веру, отмечали эту особенность нашего религиозного менталитета. Русский человек не закален в догматике, в церковной вере (что подчеркивал религиозный экзистенциалист Н.Бердяев), он довольствуется в своей повседневной религиозной жизни простой и краткой иисусовой молитвой: "Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного”. Если "душа всего дороже”, то не тело (материальное) главным образом страдает от зла на земле, желает лучшей жизни, а совестливое сердце (душа и дух). Отсюда и терпение, почти "божественная крепость” русского человека, простота и достоинство, "удивительно спокойное отношение к смерти” как предельной форме зла. Метафизическая первичность души (душевности, а на уровне мировоззрения — духовности), ее свободы — ключ к постижению "таинственной” русской души. "Запад, — пишет В.Шубарт, — подарил человечеству наиболее совершенные формы техники, государственности и связи, но он лишил его души. Задачей России является вернуть ее людям. Именно Россия обладает теми силами, которые Европа утратила или разрушила в себе”. Эта базовая особенность русского народа, взятая во взаимодействии с русской экзистенциальной историей, обнаруживает его крайне противоречивый, даже полярный национальный менталитет. Об этом писали почти все русские философы. Алеша Карамазов и его сводный брат Смердяков — все это русский характер. "В жизни каждого народа, — писал Н.О.Лосский, — воплощены пары противоположностей, и их особенно много среди русских людей”. Н.А.Бердяев более определенно настаивал на том, что нет другого такого противоречивого народа, как русский, на Земле. "Два противоположных начала, — писал он, — легли в основу формации русской души: природная, языческая, дионисическая стихия и аскетическое монашеское православие. Можно открыть противоположные свойства в русском народе: деспотизм, гипертрофия государства и анархизм, вольность; жестокость, склонность к насилию и доброта, человечность, мягкость; обрядоверие и искание правды; индивидуализм, обостренное сознание личности и безликий коллективизм; национализм, самохвальство и универсализм, всечеловечность; эсхатологически мессианская религиозность и внешнее благочестие; искание Бога и воинствующее безбожие; смирение и наглость; рабство и бунт”. И.Ильин основное противоречие русского национального характера видел в том, что "он колеблется между слабохарактерностью и высшим героизмом”. Сложность русской души Бердяев, например, связывал, и с этим нельзя не согласиться, с тем, что "в России сталкиваются и приходят во взаимодействие два потока мировой истории — Восток и Запад. Русский народ есть не чисто европейский и не чисто азиатский народ. Россия есть целая часть света, огромный Востоко-Запад, она соединяет два мира”. Русские, можем мы сказать, есть диалектический синтез, (диалог по М.Бахтину) существующий в "снятом” виде восточного и западного мировоззренческих и культурно-этнических начал, как бытийственный факт культурного архетипа русской истории. Бердяев ищет единую причину "страдательной истории народа”, дуализма народной психологии в разобщенности мужественного и женственного начал. Поэтому русским более всего, считал он, как и И.Ильин, необходимы повышение самодисциплины воли и духа, закал нравственного характера, более мужественное отношение ко всей жизни, особенно к государственной власти. В русском смирении и непротивленстве, в чем повинно русское православие, он видел "опасный, расслабляющий уклон, уклон от христианства к буддизму”. Беда русского народа в том, что он "хочет быть землей, которая невестится, ждет своего мужа”. Но в историческом бытии это приводит к "браку с чужим и чуждым мужем”. Россия и сейчас, заметим мы словами Бердяева, "ошиблась в женихе”. Спасение ее он увидел бы в отказе от рабского подчинения Западу на основе "пробуждения мужественного активного духа… лика России” и преодоления "женственной пассивности” и "женственной морали”. Имея ввиду "безмерность жизненного порыва”, устремленность русских в бездонную пропасть антиномии, Ф.М.Достоевский, открывший эти свойства в русской душе, устами Дмитрия Карамазова сказал: "Широк человек, я бы сузил”. К чему приводят размышления над бездной противоречий и сомнений русской души, показывает пример Ивана Карамазова. "Просто помешаться можно…” — говорят в народе у нас о такому случаю. Что может быть страшнее (особенно сейчас) экзистенциального сомнения, порожденного противоречивой диалектикой человеческой души, а, следовательно, и сознания "хрупкости человеческого бытия”? Отсюда вытекает, следовательно, непредсказуемость русских — самая, пожалуй, ненавистная для русофобов национальная черта. Только русский человек, как показывает новейшая история реформируемой России, способен работать без зарплаты… "…Что ждать, — спрашивает современный философ, — от русского расчетливым претендентам на манипуляцию людьми или просто добропорядочным обывателям, которым, хоть трава не расти во всем остальном мире, только бы дали спокойно вылизывать мостовую перед своим домом?.. Да ничего хорошего!” Пресловутые русские "авось”, "небось” и "ничего” всегда были знаком отмеченной выше особенности, противоречиво отражаясь на прочности русского бытия, его судьбах и страны. К числу ценностных основ русского характера следует также отнести стремление русских к Абсолюту (идеалу), бесконечному, возвышенному и святому, с чем они соразмеряют свое сознание и свою жизнь, откуда берут начало такие свойства характера как мессианизм, миссионизм, максимализм, анархизм и т.д. Стремление к совершенной Правде и Справедливости — источник русского героизма, подвижничества, способности к жертве. Прогрессивное восхождение русской нации стало возможным, как отмечал П.Сорокин, потому, что у русского человека всегда была "готовность жертвовать своими жизнями, судьбами, ресурсами и благополучием во имя спасения свободы, достоинства и других великих национальных ценностей”. Бердяев, Лосский, Карсавин, Кавелин и др. подчеркивали, что русские мало интересуются "средней областью культуры”. Они хотят исторически действовать только во имя абсолютного идеала и совершенства. Они не хотят своего оправдания материальной культуры, как это имеет место на Западе. Русская метафизика выразила нашу жажду творить новую жизнь, новый совершенный социальный строй на основе абсолютных ценностей, а не новые культурные формы быта и искусства. Только с учетом этого можно понять, почему такие "звезды первой величины” русской культуры как Н.А.Бердяев, Н.В.Гоголь, Л.Н.Толстой, Н.Г.Чернышевский, Н.Ф.Федоров хотели бы прекратить творчество в сфере культуры и начать творчество лучшей жизни в России. На почве максимализма, бескомпромиссности в устроении жизни, "равнодушия к средней области культуры” в России в XIX веке возникло широкое социально-радикальное движение, вызвавшее чисто русскую моральную жертвенность. Желание русских Всесовершенства оборачивается и недостатками, о которых Лосский писал следующим образом: "Отрицательные свойства русского народа — экстремизм, максимализм, требование всего или ничего, невыработанность характера, отсутствие дисциплины, дерзкое испытание ценностей, анархизм… нигилизм…” Вера в будущее "обеспложивает” настоящее, работу по его сохранению, приводит к перечеркиванию уже достигнутого, шараханию из одной крайности к другой. В итоге вся русская традиция в противоположность западной отличается недостаточным "даром создания средней культуры”. Эту нашу особенность можно назвать инверсионной в отличие от медиационной западной культуры. Поэтому у нас "все срединные формы культуры (например, идеал просвещенной монархии, конституции, правового государства, либерализм, идейный и культурный плюрализм, политическая терпимость и достижение компромиссов, буржуазные "рыночные” отношения и т.п.) изживались, "выдавливались” из общества, не получая поддержки ни в "низах” общества, ни в его "верхах”, ни среди консерваторов, ни в рядах революционеров”. Источник - http://rusmirzp.com/2013/03/25/category/society/12938 | |
|
| |
| Всего комментариев: 0 | |
