Верою исцеляюсь

Помню, когда учился в школе, один из параллельных классов носил имя Павлика Морозова – небезызвестного  «героя нашего времени».  Жизнь все расставила по местам, и Павлик Морозов оказался там, где ему и положено быть – в одном ряду с Иудой Искариотом и прочими предателями.    Никогда не думал, что спустя всего два десятка лет   стукачество и доносительство на ближнего  вновь станет нормой, и даже будет закреплено законом.

Однако именно такая  система выстраивается сейчас в стране, продавливаемая мощнейшим мировым закулисным лобби. И даже президент В.В.Путин, несмотря на все свои громогласные заверения о том, что ювенальная юстиция по западному образцу в России не пройдет, не в силах ей противостоять.

Так случилось, что нам выпало жить в век изощренной лжи, где обман надежно скрывает маска «благих намерений».

Прямое подтверждение этому принятый в спешном порядке 23 декабря 2013 года Государственной Думой РФ в третьем окончательном чтении  законопроект «Об основах социального обслуживания граждан в Российской Федерации», впервые предусматривающий обязанность государства по выявлению лиц, нуждающихся в социальной защите.   

В соответствии со ст. 14 указанного законопроекта основанием для рассмотрения вопроса о предоставлении социального обслуживания является поданное в письменной или электронной форме  заявление гражданина или его законного представителя о предоставлении социального обслуживания либо обращение в его интересах иных граждан, обращение государственных органов, органов местного самоуправления, общественных объединений (здесь и далее выделено автором) непосредственно в уполномоченный орган субъекта Российской Федерации либо переданные заявление или обращение в рамках межведомственного взаимодействия.

Для того, чтобы уяснить подлинный смысл этой статьи, толковать ее следует во взаимосвязи с другими нормами, в т. ч. со ст. 15 законопроекта, согласно которой гражданин признается нуждающимся в социальном обслуживании в случае, если существуют следующие обстоятельства, которые ухудшают или могут ухудшить условия его жизнедеятельности, в т. ч. такие как:

наличие ребенка или детей (в том числе находящихся под опекой, попечительством), испытывающих трудности в социальной адаптации;

наличие внутрисемейного конфликта, в том числе с лицами с наркотической или алкогольной зависимостью, лицами, имеющими пристрастие к азартным играм, лицами, страдающими психическими расстройствами, наличие насилия в семье;

отсутствие работы  и  средств к существованию;

наличие иных обстоятельств, которые нормативными правовыми актами субъекта Российской Федерации признаны ухудшающими или способными ухудшить условия жизнедеятельности граждан.

Анализируя нормы ст. 15 нетрудно заметить, что все термины и определения здесь размыты и  неконкретны, что, очевидно, создаст почву для всевозможных злоупотреблений.

Так, непонятно, что считать внутрисемейным конфликтом? Какие действия будут квалифицированы  в качестве насилия в семье и в каких случаях ребенок будет считаться испытывающим трудности в социальной адаптации? И, наконец, какие - такие иные обстоятельства могут быть добавлены в этот список нормативно-правовыми актами субъекта? Понятия, правовое содержание которых законодатель попытался раскрыть в статье 3 проекта, например, «трудная жизненная ситуация», не менее туманны и двусмысленны.

Теперь самое время вернуться к статье 14 рассматриваемого законопроекта. Получается, что любой сосед, которому показалось, что в рядом проживающей семье происходит насилие, любой учитель, не желающий заниматься воспитательным процессом, любой чиновник, которому не дали взятку, вправе «организовать» проверку в вашей семье. А с учетом того, что возможности толкования вышеуказанных понятий ограничены только фантазией проверяющих, результат нетрудно предположить.    Так, практика большинства европейских стран и даже отдельных регионов России показывает, что, например, под давлением понимается любое воспитательное воздействие на ребенка, имеющее целью склонить его к определенному поведению: это не только шлепок или окрик, но и простое замечание, выраженное слишком резко, и запрет пользования компьютером, телевизором  и т.п.

Вместе с тем проект не содержит каких-либо юридических гарантий, ограждающих семью от произвольного и необоснованного  вмешательства в ее жизнь. Не раскрыт и сам механизм  и порядок действий сотрудников социальных служб, объем их полномочий. Непонятно, кто, в какой момент времени и на основании каких процессуальных документов будет принимать решение о признании лица или семьи нуждающимися в социальном обслуживании. И как такое решение может быть обжаловано заинтересованными лицами.

Обращает на себя внимание содержание п. 3 ст. 15 законопроекта, в соответствии с которым решение об отказе в социальном обслуживании может быть обжаловано в судебном порядке. Следовательно, по мысли законодателя решение о признании гражданина нуждающимся в социальном обслуживании судебному обжалованию не подлежит.

Кто-то спросит, ну а что же плохого в том, что гражданину предлагается оказывать эти самые социальные услуги? Ведь это же благо, а не бремя, поэтому и право обжалования закон не содержит. Да и статьей 18 законопроекта право отказа от соцуслуг предусмотрено…

А все очень просто. Для прозападных идеологов этого закона очень важно под благовидным предлогом проникнуть в «святая  святых»  –  семью.  Туда,  куда доступ посторонних  по всем законам здравого смысла, морали и этики должен быть категорически запрещен, за исключением каких-то  совсем особых случаев. Главное для них – войти в жилище и занести человека, семью в специальный регистр (ст. 34 законопроекта). А что делать с этой семьей дальше – поверьте, дело техники и нескольких принятых в будущем в развитие законопроекта нормативно-правовых актов. Ведь статья 36 проекта уже сейчас устанавливает правовые основы межведомственного взаимодействия, а значит, органы опеки получат полный доступ к информации, содержащейся в регистре получателей социальных услуг.

Последнее (декабрь 2013 г.) решение Европейского Суда по правам человека, уравнявшее в правах с традиционной семьей так называемые «однополые семьи», требует полного равенства в правах, в т.ч. в праве на воспитание детей. А где же взять столько детей, если «однополые семьи»  иметь их не могут?!  Ответ на этот вопрос и дают нам ювенальные политтехнологи-лоббисты, «протащившие» через Госдуму данный закон.

Некоторое время назад мы по существу проигнорировали введение социального патроната в Москве. А ведь за нашей реакцией внимательно наблюдали… И, проиграв тогда свою «битву за Москву», сегодня мы, похоже, сдали ювенальщикам Россию.

Алексей СИНИЦЫН

православный юрист