Верою исцеляюсь

Рассказ о русском сержанте, распятом
боевиками Руслана Гелаева

Я думал, что умру как угодно, но только не так... Почему я редко ходил в церковь и окрестился в двадцать пять лет? Наверное, поэтому и такая смерть? Кровь сочится медленно, не так, как от пулевого ранения, буду умирать долго...» – Сергей с трудом вдохнул воздух полной грудью. Это все, что он мог сделать. ...Он пришел в себя от удара ногой в лицо. Его тащили допрашивать. – Да что его пытать, он все равно ничего не знает, всего-то сержант, пулеметчик! Дай, расстреляю! – по-русски сказал бородатый с черными зубами боевик лет тридцати. Он взялся за автомат.
– Аслан, расстреляй его перед окопами, чтобы русские видели. Последний вопрос тебе, кафир: если примешь ислам душой и расстреляешь сейчас своего товарища, будешь жить. Только тут Сергей увидел еще одного связанного пленника – молодого русского парня лет восемнадцати. Его он не знал. У мальчишки руки были связаны за спиной, и он уже лежал на боку, скорчившись в ожидании смерти. Мгновение растянулось в целую минуту. – Нет, – это слово будто вылилось изо рта, как свинец. – Я так и думал. Расстрелять... – лаконично ответил полевой командир. – Эй, Руслан! Зачем такого хорошего парня расстреливать? Есть предложение получше! – это произнес подошедший сзади боевик в новеньком натовском камуфляже. Он подошел к Сергею и пытливо посмотрел ему в глаза, видимо, желая увидеть страх. – У кафиров сегодня праздник, Христова Пасха. Так распни его, Руслан. Прямо здесь, перед окопами. В честь праздника! Гелаев удивленно поднял голову. – Так и быть. И второго, юного, тоже на крест. Два командира, не оборачиваясь, пошли в сторону блиндажа, обсуждая на ходу тактику обороны села. Пленных уже вычеркнули из памяти. И из списка живых. Кресты соорудили из подручных телеграфных столбов и мусульманских погребальных досок, которые набили поперек и наискось, подражая церковным крестам. Сержанта положили на крест, сняв с него всю одежду, кроме трусов. Гвозди оказались «сотка», крупнее не нашли в селе, поэтому вбивали их в руки и ноги по нескольку штук сразу. Боевики поняли, что на таких гвоздях тело все равно не удержится, поэтому сначала привязали каждую руку Сергея к горизонтальной доске, а затем притянули ноги к столбу. Он пришел в себя, когда на голову надели венок из колючей проволоки. Хлынувшая кровь из порванного сосуда залила левый глаз. – Ну, как себя чувствуешь? А, пулеметчик? Видишь, какую мы тебе смерть придумали на Пасху. Сразу к своему Господу попадешь. Цени! – скалился молодой боевик, забивший в правую руку Сергея пять гвоздей. Второго пленника также положили на крест и стали забивать гвозди. Мальчишке пробили ноги, когда он уже был без сознания. Напоследок обоим пленникам поверх колючей проволоки надели российские каски на голову, чтобы в лагере генерала Шаманова уже не сомневались, кого распял на окраине села полевой командир Руслан Гелаев. Кресты вынесли на передовую, поставили стоя. Получалось, что они были перед окопами, под ними располагалась пулеметная точка боевиков. ...Поначалу страшная боль пронзила тело, обвисшее на тонких гвоздях. Но постепенно центр тяжести приняли веревки, затянутые под мышками, а кровь стала поступать к кистям рук все меньше и меньше. И вскоре Сергей уже не чувствовал ладоней и не ощущал боли от вбитых в них гвоздей. Зато страшно болели изуродованные ноги. Легкий теплый ветерок обдувал его обнаженное тело. Вдали он видел танки и артиллерию 58-й армии, которая после долгой подготовки намеревалась быстро выбить боевиков из Гойского. Сергей закрыл глаза. Он почему-то представил, что две тысячи лет до него, так же в одиночестве, окруженный враждебной толпой, страдал на Кресте еще Один Человек. Божий Сын Иисус. Он простил всем, искупил их вину, претерпел казнь.

– А я смогу простить чеченцам все? – вдруг задал он себе вопрос. – Он бы так хотел... Но вряд ли после всего, что они здесь сделали... Пуля от СВД щелкнула по доске рядом с правой рукой. «Случайно?» – снизу уже вовсю разгорался бой. Артиллерия долбила по позициям боевиков, но снаряды рвались либо правее, либо левее крестов.

– Ну, давайте, мужики! Мочите гелаевцев! Мы с вами и душой и сердцем! – тихо произнес Сергей. Сверху ему была видна панорама боя. Вдруг пуля снова щелкнула по доске рядом с правой рукой. Сергей понял: это было приглашение к разговору от одного из наших снайперов.

– Мы еще живы! Мы можем продержаться еще пару часов! Впереди окопов «духовское» минное поле! – проартикулировал в тишине Сергей. Он знал, где-то в прямой видимости сидит наш снайпер. Он готов в оптический прицел читать по его губам. Пулеметчик медленно повторил свои слова три раза. Пуля снова щелкнула по тому же месту. «Слава Богу, поняли», – подумал сержант. Он всмотрелся в картину боя и заметил, как бронегруппа, штурмовавшая окраину Гойского, что называется «в лоб», свернула к северу и стала приближаться к позициям боевиков значительно левее его креста. – А-а-а-а! – застонал рядовой на втором кресте. Видимо, боль была настолько нестерпимой, что мальчишка стал кричать на боевиков: «Уроды, чехи поганые! Пристрелите меня, ну, пристрелите же!» Один из боевиков поднял голову. – Виси, кафир! Когда будет приказ отходить, я сам выстрелю тебе в живот, чтоб ты умер, но еще часок помучься, пока твои придут. Сергей вдруг почувствовал какую-то волну слабости. Он знал, что это симптом сильной потери крови. Нельзя, нельзя спать! Нужно помогать своим! Сергей сжал зубы и закашлялся. Сплюнул кровью. Он заставил себя вновь всмотреться в картину боя. Он увидел, что там, левее, где бронегруппа из нескольких БТР-ров и БМП-шек благополучно обошла минное поле боевиков и вплотную подходит к окопам, боевики быстро уходят, протянув по окопу минные провода с гроздью 152-миллиметровых снарядов.

 – Останови «коробочки»! Там фугасы впереди, управляемые! – объяснил снайперу Сергей. Видимо, у снайперов была оперативная радиосвязь с наступающей бронегруппой, потому что «броня» вдруг неожиданно остановилась в ста метрах от первого фугаса. Сергей чувствовал, что начинает терять сознание от потери крови. Исход боя был ясен, наши прорвали оборону гелаевцев с двух сторон и уже входят в село. «А простил бы я „чехам"?» – вновь задал себе главный вопрос сержант. Он готов был резонно ответить «нет», но сомнение зародилось в нем. И тут сержант увидел, как к крестам, по окопу, побежал боевик, на ходу перезаряжая пулемет. За него, висящего на кресте, разгорается целый бой. Группа из пяти разведчиков перебежками приближается к его окопу. Боевик дал очередь по кресту, но не попал. Тут же переключился на российских разведчиков и начал стрелять в них. Снайпер выстрелил один раз, пуля вошла прямо в лоб боевику. Сергей увидел, как по опустевшему окопу к нему бегут разведчики Шаманова, он даже узнал двоих из них. Последнее, что увидел сержант, было голубое-голубое до страшной синевы небо. Его сердце быстро затихало и остановилось.